Благосостояние православной церкви держится не только на немалой помощи государства, щедрости меценатов и пожертвованиях паствы - есть у РПЦ и свой бизнес. Но куда тратится заработанное, по-прежнему секрет
Половину февраля предстоятель Русской православной церкви (РПЦ) патриарх Кирилл провел в дальних странствиях. Переговоры с папой римским на Кубе, Чили, Парагвай, Бразилия, высадка на остров Ватерлоо близ антарктического побережья, где российские полярники со станции Беллинсгаузен живут в окружении папуанских пингвинов.
Для путешествия в Латинскую Америку патриарх и примерно сто человек сопровождения пользовались самолетом Ил-96-300 с бортовым номером RA-96018, который эксплуатирует Специальный летный отряд «Россия». Это авиапредприятие подчиняется управлению делами президента и обслуживает первых лиц государства ().
Патриарх Московский и всея Руси Кирилл на российской станции Беллинсгаузен на острове Ватерлоо (Фото: Пресс-служба патриархии РПЦ/ТАСС)
Власти предоставляют главе РПЦ не только авиатранспорт: указ о выделении патриарху госохраны стал одним из первых решений президента Владимира Путина. Три из четырех резиденций — в Чистом переулке Москвы, Даниловом монастыре и Переделкино — предоставлены церкви государством.
Однако одной помощью государства и крупного бизнеса доходные статьи РПЦ не ограничиваются. Церковь и сама научилась зарабатывать.
РБК разбирался, как устроена экономика РПЦ.
Многослойный пирог
«С экономической точки зрения РПЦ представляет собой гигантскую корпорацию, объединяющую под единым названием десятки тысяч самостоятельных или полусамостоятельных агентов. Ими являются каждый приход, монастырь, священник», — писал в своей книге «Русская православная церковь: современное состояние и актуальные проблемы» социолог Николай Митрохин.
Действительно, в отличие от многих общественных организаций, каждый приход регистрируется как отдельное юрлицо и религиозное НКО. Доходы церкви за проведение обрядов и церемоний не подлежат налогообложению, не облагаются налогом и поступления от продажи религиозной литературы и пожертвования. По итогам каждого года религиозные организации составляют декларацию: согласно последним данным, предоставленным РБК в Федеральной налоговой службе, в 2014 году необлагаемые налогом на прибыль доходы церкви составили 5,6 млрд руб.
Весь годовой доход РПЦ Митрохин оценивал в 2000-х годах приблизительно в $500 млн, сама же церковь о своих деньгах говорит редко и неохотно. На Архиерейском соборе 1997 года патриарх Алексий II докладывал, что основную часть денег РПЦ получила от «управления своими временно свободными средствами, размещения их на депозитных счетах, приобретения государственных краткосрочных облигаций» и других ценных бумаг и от дохода коммерческих предприятий.
Три года спустя архиепископ Климент в интервью журналу «Коммерсантъ-Деньги» в первый и последний раз скажет, из чего складывается церковная экономика: 5% бюджета патриархии — отчисления епархий, 40% — спонсорские пожертвования, 55% приходится на заработок коммерческих предприятий РПЦ.
Сейчас спонсорских пожертвований стало меньше, а отчисления из епархий могут составлять треть или около половины общецерковного бюджета, объясняет протоиерей Всеволод Чаплин, до декабря 2015 года руководивший отделом по взаимоотношениям церкви и общества.
Имущество церкви
Уверенность обычного москвича в быстром росте числа новых православных церквей вокруг не сильно противоречит истине. Только с 2009 года по всей стране построили и восстановили более пяти тысяч храмов, — эти цифры озвучивал в начале февраля на Архиерейском соборе патриарх Кирилл. В эту статистику попали как церкви, построенные с нуля (главным образом в Москве; о том, как финансируется эта деятельность, — ), так и отданные РПЦ по закону 2010 года «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения».
Согласно документу, Росимущество передает РПЦ объекты двумя способами — в собственность или по договору безвозмездного пользования, объясняет Сергей Аноприенко, начальник управления по размещению федеральных органов власти Росимущества.
РБК провел анализ документов на сайтах территориальных органов Росимущества — за последние четыре года православная церковь получила свыше 270 объектов имущества в 45 регионах (выгрузка производилась до 27 января 2016 года). Площадь недвижимости указана только у 45 объектов — в общей сложности около 55 тыс. кв. м. Самый большой объект, ставший собственностью церкви, — ансамбль Троице-Сергиева пустынь.
Разрушенный храм в урочище Курилово в Шатурском районе Подмосковья (Фото: Илья Питалев/ТАСС)
В случае передачи недвижимости в собственность, объясняет Аноприенко, приход получает прихрамовый участок земли. Строить на нем можно только церковные помещения — лавку утвари, дом причта, воскресную школу, богадельню и проч. Воздвигать объекты, которые могут использоваться в хозяйственных целях, нельзя.
В безвозмездное пользование РПЦ получила порядка 165 объектов, а в собственность — около 100, следует из данных на сайте Росимущества. «Ничего удивительного, — объясняет Аноприенко. — Церковь выбирает безвозмездное пользование, поскольку в этом случае может пользоваться государственным финансированием и рассчитывать на субсидии на восстановление и содержание храмов от властей. Если имущество будет в собственности, вся ответственность ляжет на РПЦ».
В 2015 году Росимущество предложило РПЦ взять 1971 объект, однако пока поступило всего 212 заявок, говорит Аноприенко. Глава юридической службы Московской патриархии игуменья Ксения (Чернега) убеждена: церкви дают только разрушенные здания. «Когда закон обсуждался, мы пошли на компромисс, не стали настаивать на реституции утраченного церковью имущества. Теперь нам, как правило, не предлагают ни одного нормального здания в крупных городах, а только руинированные объекты, которые требуют больших затрат. Мы взяли много разрушенных храмов в 90-е, и сейчас, понятное дело, хотели получить что-нибудь получше», — говорит она. Церковь, по словам игуменьи, будет «биться за нужные объекты».
Самая громкая битва — за Исаакиевский собор в Санкт-Петербурге
Исаакиевский собор в Санкт-Петербурге (Фото: Рощин Александр/ТАСС)
В июле 2015 года митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Варсонофий обратился к губернатору Санкт-Петербурга Георгию Полтавченко с просьбой отдать знаменитый Исаакий в безвозмездное пользование. Это ставило под вопрос работу расположенного в соборе музея, последовал скандал — СМИ писали о передаче памятника на первых полосах, петиция с требованием не допустить передачу собора собрала свыше 85 тыс. подписей на change.org .
В сентябре власти решили оставить собор на городском балансе, однако Николай Буров, директор музейного комплекса «Исаакиевский собор» (входят еще три собора), по-прежнему ждет подвоха.
Комплекс не получает денег из бюджета, 750 млн руб. ежегодного содержания зарабатывает сам — на билетах, гордится Буров. По его мнению, РПЦ хочет открыть собор только для богослужений, «ставя под угрозу свободное посещение» объекта.
«Все продолжается в духе «лучших советских» традиций — храм используется как музей, музейное руководство ведет себя, как настоящие атеисты!» — парирует оппонент Бурова, протоиерей Александр Пелин из Петербургской епархии.
«Почему музей главенствует над храмом? Все должно быть наоборот — сначала храм, поскольку так изначально задумывалось нашими благочестивыми предками», — возмущен священник. Церковь, не сомневается Пелин, имеет право на сбор пожертвований с посетителей.
Бюджетные деньги
«Если вас содержит государство, вы с ним тесно связаны, вариантов нет», — размышляет священник Алексей Уминский, настоятель храма Троицы в Хохлах. Нынешняя церковь слишком близко взаимодействует с властью, полагает он. Впрочем, его взгляды не совпадают с мнением руководства патриархии.
По подсчетам РБК, в 2012-2015 годах РПЦ и связанные с ней структуры получили из бюджета и от государственных организаций минимум 14 млрд руб. При этом только в новой версии бюджета на 2016 год предусмотрено 2,6 млрд руб.
Рядом с торговым домом «Софрино» на Пречистенке — один из филиалов группы телекоммуникационных компаний «АСВТ». Фирмой на 10,7% как минимум до 2009 года также владел Пархаев. Соучредитель компании (через ЗАО «Руссдо») — сопредседатель Союза православных женщин Анастасия Оситис, Ирина Федулова. Выручка АСВТ за 2014 год — свыше 436,7 млн руб., прибыль — 64 млн руб. Оситис, Федулова и Пархаев не ответили на вопросы для этой статьи.
Пархаев же числился председателем совета директоров и владельцем банка «Софрино» (до 2006 года назывался Олд-банк). ЦБ отозвал лицензию этой финансовой организации в июне 2014 года. Судя по данным СПАРК, владельцы банка — ООО «Алемаж», ООО «Стек-Т», ООО «Элбин-М», ООО «Сиан-М» и ООО «Мекона-М». По данным ЦБ, бенефициаром этих компаний является Дмитрий Малышев , экс-председатель правления банка «Софрино» и представитель Московской патриархии в органах государственной власти.
Сразу после переименования Олд-банка в «Софрино» фирма «Жилищно-строительная компания» (ЖСК), учрежденная Малышевым и партнерами, получила несколько крупных подрядов РПЦ: в 2006 году ЖСК победила в 36 конкурсах, объявленных Минкультуры (ранее — Роскультура) на восстановление храмов. Общий объем контрактов — 60 млн руб.
Биография Пархаева с сайта parhaev.com сообщает следующее: родился 19 июня 1941 года в Москве, работал токарем на заводе «Красный пролетарий», в 1965 году пришел работать в патриархию, участвовал в восстановлении Троице-Сергиевой лавры, пользовался расположением патриарха Пимена. Деятельность Пархаева описывается не без живописных деталей: «Евгений Алексеевич обеспечивал стройку всем необходимым, <…> решал все проблемы, и на строительную площадку шли машины с песком, кирпичом, цементом, металлом».
Энергии Пархаева, продолжает неизвестный биограф, хватает и на то, чтобы руководить, по благословению патриарха, гостиницей «Даниловская»: «Это современная и удобная гостиница, в конференц-зале которой проводятся поместные соборы, религиозные и миротворческие конференции, концерты. Гостинице был нужен именно такой руководитель: опытный и целеустремленный».
Суточная стоимость одноместного номера «Даниловской» с завтраком в будние дни — 6300 руб., апартаментов — 13 тыс. руб., в числе услуг — сауна, бар, прокат машин и организация праздников. Доход «Даниловской» в 2013 году - 137,4 млн руб., в 2014-м — 112 млн руб.
Пархаев — человек из команды Алексия II, который сумел доказать свою незаменимость патриарху Кириллу, уверен собеседник РБК в компании-производителе церковной продукции. Бессменный руководитель «Софрино» пользуется привилегиями, которых лишены даже видные священники, подтверждает источник РБК в одной из крупных епархий. В 2012 году в интернет попали фотографии с юбилея Пархаева — праздник с помпой отметили в зале церковных соборов храма Христа Спасителя. После этого гости юбиляра на теплоходе отправились на дачу Пархаева в Подмосковье. На фотографиях, подлинность которых никто не оспаривал, — внушительный коттедж, теннисный корт и пристань с катерами.
От кладбищ до футболок
В сферу интересов РПЦ входят лекарства, ювелирные украшения, сдача конференц-залов в аренду, писали «Ведомости» , а также сельское хозяйство и рынок ритуальных услуг . Согласно базе СПАРК, патриархия является совладельцем ЗАО «Православная ритуальная служба»: сейчас компания закрыта, однако действует учрежденная ей «дочка» — ОАО «Ритуальная православная служба» (выручка за 2014 год — 58,4 млн руб.).
Екатеринбургская епархия владела крупным гранитным карьером «Гранит» и компанией по обеспечению безопасности «Держава», Вологодская епархия имела завод железобетонных изделий и конструкций. Кемеровская епархия является 100-процентным владельцем ООО «Кузбасская инвестиционно-строительная компания», совладельцем «Новокузнецкого компьютерного центра» и агентства «Европа медиа Кузбасс».
В Даниловском монастыре Москвы расположены несколько торговых точек: монастырская лавка и магазин «Даниловский сувенир». Купить можно церковную утварь, кожаные бумажники, футболки с православными принтами, православную литературу. Финансовые показатели монастырь не раскрывает. На территории Сретенского монастыря есть магазин «Сретение» и кафе «Несвятые святые», получившее название в честь одноименной книги настоятеля, епископа Тихона (Шевкунова). Кафе, по словам епископа, «денег не приносит». Основной источник доходов монастыря — издательство. Монастырю же принадлежат земли в сельхозкооперативе «Воскресение» (бывший колхоз «Восход»; основная деятельность — выращивание зерновых и бобовых культур, животноводство). Выручка за 2014 год — 52,3 млн руб., прибыль — около 14 млн руб.
Наконец, с 2012 года структурам РПЦ принадлежит здание гостиницы «Университетская» на юго-западе Москвы. Стоимость стандартного одноместного номера — 3 тыс. руб. В этой гостинице расположен паломнический центр РПЦ. «В «Университетской» есть большой зал, можно проводить конференции, расселять людей, которые приезжают на мероприятия. Гостиница, конечно, дешевая, там селится совсем простой народ, очень редко — епископы», — рассказал РБК Чапнин.
Церковная касса
Протоиерей Чаплин не смог воплотить в жизнь свою давнюю идею — банковскую систему, исключающую ростовщический процент. Пока православный банкинг существует только на словах, патриархия пользуется услугами самых обычных банков.
До последнего времени у церкви были счета в трех организациях — Эргобанке, Внешпромбанке и банке «Пересвет» (последним структуры РПЦ еще и владеют). Зарплаты сотрудников синодального отдела патриархии, по данным источника РБК в РПЦ, переводились на счета в Сбербанке и Промсвязьбанке (пресс-службы банков не ответили на запрос РБК; источник, близкий к Промсвязьбанку, сообщил, что в банке, в том числе, держат средства церковные приходы).
В Эргобанке обслуживались более 60 православных организаций и 18 епархий, включая Троице-Сергиеву лавру и Подворье патриарха Московского и всея Руси. В январе у банка отозвали лицензию из-за обнаруженной в его балансе «дыры».
Церковь согласилась открыть счета в Эргобанке из-за одного из его акционеров — Валерия Мешалкина (около 20%), объясняет собеседник РБК в патриархии. «Мешалкин — церковный человек, православный бизнесмен, много помогавший храмам. Считалось, что это гарантия, что с банком ничего не случится», — описывает источник.
Офис Эргобанка в Москве (Фото: Шарифулин Валерий/ТАСС)
Валерий Мешалкин — владелец строительно-монтажной компании «Энергомашкапитал», член попечительского совета Троице-Сергиевой лавры, автор книги «Влияние святой горы Афон на монашеские традиции Восточной Европы». Мешалкин не ответил на вопросы РБК. Как сообщил источник РБК в Эргобанке, деньги со счетов структуры РПЦ успели вывести до отзыва лицензии.
В оказавшемся не менее проблемным 1,5 млрд руб. РПЦ, рассказали РБК источник в банке и подтвердили два собеседника, близких к патриархии. В январе у банка также отозвали лицензию. По словам одного из собеседников РБК, председатель правления банка Лариса Маркус была близка к патриархии и ее руководству, поэтому церковь выбрала этот банк для хранения части своих денег. По данным собеседников РБК, помимо патриархии, средства во Внешпромбанке держали несколько фондов, выполняющих поручения патриарха. Крупнейший — Фонд святых равноапостольных Константина и Елены. Источник РБК в патриархии рассказал, что фонд собирал деньги на помощь пострадавшим в конфликтах в Сирии и Донецке. Информация о сборе средств есть и в интернете .
Учредителями фонда являются уже упоминавшиеся в связи с РПЦ Анастасия Оситис и Ирина Федулова. В прошлом — как минимум до 2008 года — Оситис и Федулова были акционерами Внешпромбанка.
Однако основной банк церкви — московский «Пересвет». На счетах банка по состоянию на 1 декабря 2015 года размещались средства предприятий и организаций (85,8 млрд руб.) и физических лиц (20,2 млрд руб.). Активы на 1 января — 186 млрд руб., из которых больше половины — кредиты компаниям, прибыль банка — 2,5 млрд руб. На счетах некоммерческих организаций — свыше 3,2 млрд руб., следует из отчетности «Пересвета».
Финансово-хозяйственное управление РПЦ владеет 36,5% банка, еще 13,2% у принадлежащей РПЦ компании ООО «Содействие». Среди других владельцев — ООО «Внуково-инвест» (1,7%). Офис этой компании расположен по тому же адресу, что и «Содействия». Сотрудник «Внуково-инвест» не смог объяснить корреспонденту РБК, есть ли связь между его компанией и «Содействием». В офисе «Содействия» телефоны не отвечают.
АКБ «Пересвет» мог бы стоить до 14 млрд руб., а доля РПЦ в размере 49,7%, предположительно, — до 7 млрд руб., посчитал для РБК аналитик IFC Markets Дмитрий Лукашов.
Инвестиции и инновации
О том, куда инвестируются средства РПЦ банками, известно немного. Но точно известно, что РПЦ не чурается венчурных инвестиций.
«Пересвет» вкладывает деньги в инновационные проекты через компанию «Сберинвест», в которой банку принадлежит 18,8%. Финансирование инноваций долевое: 50% денег дают инвесторы «Сберинвеста» (в их числе «Пересвет»), 50% — госкорпорации и фонды. Средства на проекты, софинансируемые «Сберинвестом», находили в Российской венчурной компании (пресс-служба РВК отказалась назвать объем средств), фонде «Сколково» (в разработки фонд вложил 5 млн руб., сообщил представитель фонда) и госкорпорации «Роснано» (на проекты «Сберинвеста» выделено $50 млн, рассказал сотрудник пресс-службы).
В пресс-службе госкорпорации РБК пояснили: для финансирования совместных со «Сберинвестом» проектов в 2012 году был создан международный фонд «Наноэнерго». По $50 млн в фонд вложили «Роснано» и «Пересвет».
В 2015 году «Фонд Роснано Капитал С.А.» — дочерняя компания «Роснано» — обратилась в Окружной суд Никосии (Кипр) с требованием признать банк «Пересвет» соответчиком по делу о нарушении инвестиционного соглашения. В исковом заявлении (есть в распоряжении РБК) говорится, что банк в нарушение процедур перевел «$90 млн со счетов «Наноэнерго» на счета российских компаний, аффилированных со «Сберинвестом». Счета этих компаний были открыты в «Пересвете».
Суд признал «Пересвет» одним из соответчиков. Представители «Сберинвеста» и «Роснано» подтвердили РБК наличие тяжбы.
«Это все ерунда какая-то, — не унывает в беседе с РБК член совета директоров «Сберинвеста» Олег Дьяченко. — С «Роснано» у нас неплохие энергетические проекты, все идет, все движется — полностью вышел на рынок завод композитных труб, на очень высоком уровне диоксид кремния, перерабатываем рис, получаем тепло, вышли на экспортную позицию». В ответ на вопрос, куда ушли деньги, топ-менеджер смеется: «Вы же видите, я на свободе. Значит, деньги не пропали». Дьяченко верит, что дело будет закрыто.
В пресс-службе «Пересвета» не ответили на неоднократные запросы РБК. Так же поступил председатель правления банка Александр Швец.
Доходы и расходы
«С советских времен церковная экономика непрозрачна, — объясняет настоятель Алексей Уминский, — строится по принципу дома быта: прихожане отдают деньги за какую-то услугу, а как они распределяются, никого не интересует. И сами приходские священники точно не знают, на что идут собранные ими деньги».
Действительно, подсчитать церковные расходы невозможно: РПЦ не объявляет тендеры и не фигурирует на сайте госзакупок. В хозяйственной деятельности церковь, утверждает игуменья Ксения (Чернега), «подрядчиков не нанимает», справляясь собственными силами — продукты поставляют монастыри, свечи плавят мастерские. Многослойный пирог делится внутри РПЦ.
«На что тратит церковь?» — переспрашивает игуменья и отвечает: «Содержатся духовные семинарии по всей России, это достаточно большая доля расходов». Еще церковь оказывает благотворительную помощь сиротским и иным социальным учреждениям; все синодальные отделы финансируются из общецерковного бюджета, добавляет она.
Патриархия не предоставила РБК данные о расходных статьях своего бюджета. В 2006 году в журнале «Фома» Наталья Дерюжкина, на тот момент бухгалтер патриархии, оценивала затраты на содержание Московской и Санкт-Петербургской духовной семинарий в 60 млн руб. в год.
Подобные расходы актуальны до сих пор, подтверждает протоиерей Чаплин. Еще, уточняет священник, нужно платить зарплату светскому персоналу патриархии. В общей сложности это 200 человек со средней зарплатой в 40 тыс. руб. в месяц, утверждает источник РБК в патриархии.
Эти траты ничтожны на фоне ежегодных отчислений епархий в Москву. Что же происходит со всеми остальными деньгами?
Спустя несколько дней после скандальной отставки протоиерей Чаплин завел аккаунт в Facebook, где написал: «Понимая все что угодно, считаю сокрытие доходов и особенно расходов центрального церковного бюджета совершенно безнравственным. Ни малейшего христианского оправдания такому сокрытию не может быть в принципе».
Нет никакой необходимости раскрывать статьи расходов РПЦ, поскольку абсолютно понятно, на что церковь тратит деньги — на церковные нужды, упрекнул корреспондента РБК председатель синодального отдела по взаимоотношениям церкви с обществом и СМИ Владимир Легойда.
На что живут другие церкви?
Публиковать отчеты о доходах и расходах у церкви, вне зависимости от конфессиональной принадлежности, не принято.
Епархии Германии
Исключением в последнее время стала Римская католическая церковь (РКЦ), частично раскрывающая доходы и расходы. Так, епархии Германии стали раскрывать свои финансовые показатели после скандала с епископом Лимбургским, для которого в 2010 году начали строить новую резиденцию. В 2010 году епархия оценила работы в €5,5 млн, однако тремя годами позже стоимость выросла почти в два раза — до €9,85 млн . Во избежание претензий в прессе многие епархии стали раскрывать бюджеты. Согласно отчетам, бюджет епархий РКЦ состоит из доходов от собственности, пожертвований, а также церковного налога, который взимается с прихожан. По данным 2014 года, самой богатой стала епархия Кельна (ее доход — €772 млн, поступления от налога — €589 млн). Согласно плану на 2015 год, общий объем расходов епархии оценивался в 800 млн.
Банк Ватикана
Теперь публикуются и данные о финансовых операциях Института религиозных дел (IOR, Istituto per le Opere di Religione), более известного как Банк Ватикана. Банк был создан в 1942 году для управления финансовыми ресурсами Святого престола. Свой первый финансовый отчет Банк Ватикана опубликовал в 2013 году. Согласно отчету, в 2012 году прибыль банка составила €86,6 млн, годом ранее — €20,3 млн. Чистый процентный доход равнялся €52,25 млн, доход от торговой деятельности — €51,1 млн.
Русская православная церковь за границей (РПЦЗ)
В отличие от католических епархий, отчеты о доходах и расходах РПЦЗ не публикуются. По словам протоиерея Петра Холодного, долгое время бывшего казначеем РПЦЗ, экономика зарубежной церкви устроена просто: приходы платят отчисления епархиям РПЦЗ, а те переводят деньги в Синод. Процент ежегодных отчислений для приходов — 10%, из епархий в Синод переводят 5%. Самые обеспеченные епархии — в Австралии, Канаде, Германии, США.
Основной доход РПЦЗ, по словам Холодного, приносит сдача в аренду четырехэтажного здания Синода: оно расположено в верхней части Манхэттена, на углу Park Avenue и 93-й улицы. Площадь здания — 4 тыс. кв. м, 80% занимает Синод, остальная часть сдается частной школе. Ежегодный доход от аренды, по оценкам Холодного, — около $500 тыс.
Помимо этого, доход РПЦЗ приносит Курская Коренная икона (находится в Знаменском соборе РПЦЗ в Нью-Йорке). Икону возят по всему миру, пожертвования идут в бюджет зарубежной церкви, поясняет Холодный. Также Синоду РПЦЗ принадлежит свечной завод под Нью-Йорком. В Московский патриархат РПЦЗ деньги не перечисляет: «Наша церковь гораздо беднее российской. Хотя нам принадлежат невероятно ценные участки земли — в частности, половина Гефсиманского сада, — это никак не монетизируется».
При участии Татьяны Алешкиной, Юлии Титовой, Светланы Бочаровой, Георгия Макаренко, Ирины Малковой
Описывающие современную приходскую жизнь. В частности, упоминается термин «сельские приходы». Что мы подразумеваем под этим понятием? Допустим, до революции за определенным храмом в сельской местности закреплялась конкретная территория, народ ходил только в определенный приход. В другие приходы, может быть, только на богомолье в праздничные и престольные дни верующие отправлялись. Люди были сосредоточены вокруг одного прихода, в своей общине. А сегодня это что?
— Не так давно я гостевал в родном селе. Приехали на мою службу из нескольких районных центров, на автобусах. Почему? Потому что туда прибыл митрополит, было торжественное богослужение. Но в другие воскресные и праздничные дни они в мое село не ездят, а посещают свои церквушки. И ситуация эта весьма понятна и логична. Если бы наш народ был по-настоящему воцерковлен, он бы каждую субботу и воскресенье посещал свой храм. А в какие-то праздничные, особые престольные дни он мог бы посещать и другие церкви. Так было до революции. Часто даже в престольные праздники приглашали особых протодиаконов, священников, которые хорошо проповедовали, величаво служили. Но сегодня у нас народ не каждое воскресенье посвящает Богу, многие бывают только на Пасху, на Рождество, ну и, может, на двунадесятые праздники заглядывают свечку поставить. Поэтому сейчас не может быть закрепления прихожанина за конкретным приходом.
Но, все-таки, мы должны привить народу постоянство, чтобы люди регулярно посещали свой храм, заботились о нем, знали своего священника и духовно возрастали в конкретной общине. Конечно, никто не возбраняет паломничества и молитвенный труд в святых местах, расположенных далеко от родины. Однако буднично каждый христианин должен быть в своем храме. Потому что если мирянин воспитывается разными священниками и духовниками, его путь будет запутан и ветвист. Часто человека смущает, что один батюшка так говорит, а другой иначе. Начинается не совсем правильная духовная жизнь. Вот почему важно, чтобы паству окормлял священнослужитель, который знает прихожан с детства. Когда они стали взрослыми, он лучше понимает их психологию, их жизнь, их условия труда, семейное положение. Желательно, чтобы люди вырастали на своих приходах и засим становились святыми людьми. Вот задача какая у Церкви.
Как же привязать народ к храму? Для этого нужно создавать больше общин, чтобы в одном районе было по нескольку церквей, чтобы, как подчеркивает Святейший Патриарх Кирилл, дорога к храму не превращалась в непреодолимое испытание и непосильный подвиг. Наши сегодняшние преобразования нацелены на созидание в селах приходов. Конечно, в условиях вымирания деревни дело это непростое, требующее серьезной подготовки и предельной взвешенности. Там, где свой век доживает 15-20 человек, строительство, поддержание храма и клира невозможно. При этом эти 15-20 человек могут стать приходской общиной, прикрепленной к крупному районному храму. В таком случае данное село будет приписным с точки зрения церковного территориального деления. В нем можно устроить молитвенный дом, молельню в общественном учреждении, где миряне по благословению Священноначалия будут совершать чинопоследования. В установленное время сюда станет приезжать священник, ответственный за данную общину. Господь заповедал нам заботиться о каждом, вот почему, даже если в поселении осталось пять древних бабушек, их нужно окормлять. Если мы не свяжем их с конкретным приходом и его священником, то они так и останутся духовно неподкрепленными людьми. Они будут умирать без церковных Таинств, без священнического напутствия. Каждый действующий приход должен нести ответственность даже за те села, которые абсолютно бесперспективны с точки зрения дальнейшего развития. Но в них живут люди и они нуждаются в нашей духовной поддержке.
— Владыка, а такое закрепление людей за определенным приходом не повлечет ли разделения внутри Церкви? Не восстанет ли царство на царство ?
— Не людей мы будем «привязывать» к приходам, а приходы и священников приближаем к народу. Распределение селений по церковным территориям будет проходить по местоположению к близлежащему храму, чтобы всем было удобно: и прихожанам, и батюшкам. В разных епархиях разное количество приходов, но восстаний не бывает. Случается, что приход находится в одном благочинии, а ближайший крупный храм — в другом, а то даже и в другой епархии. Но Священноначалие — это не законники, требующие неукоснительного соблюдения каждой буквы постановления. Если для окормления верующих в населенный пункт удобнее добираться клирику из другого благочиния, все это регулируется в рабочем порядке. Ситуации улаживаются благочинными и архиереями, и разделения никакого не будет.
— Когда за каждым приходом устанавливается территория и тем самым между священниками разграничивается требоисполнение, могут ли последовать какие-то прещения, если один священник освятил больницу на другой пастырской территории?
— Да, это может вызвать прещения. Если батюшка едет не на свою территорию и совершает на ней требы, это неправильно. Подобные случаи должен отслеживать благочинный и докладывать об этом архиерею, ведь во всем необходим порядок. Конечно, нельзя возбранять окормлять своих родственников, даже если они живут в другом районе, в иной епархии, в чужом государстве. Но лучше все-таки приезжающему священнослужителю ставить в известность об этом и своего архиерея, и архиерея той территории, куда он собирается прибыть. Или благочинного. Самочиние же в таком вопросе крайне нежелательно.
— А если люди тянутся к какому-то священнику, который не в этом районе служит?
— Если им хочется ездить к нему за сто километров, пусть тянутся. Никто не воспрещает выбрать духовника по своему усмотрению. Но пусть миряне сами к нему паломничают, а не батюшка нарушает канонический порядок и совершает богослужения там, где он не числится клириком.
— Владыка, в городах совсем иная ситуация. Здесь больше людей ориентируются прежде всего на удобство — чтобы было быстро по времени, либо близко к работе или к дому. А иногда и на «комфортность» общения с определенным священником. Удобство и личное, и внешнее. Как тогда выполнять синодальное постановление в городах?
— В городах мы так не привязаны к местности, как в селе. Если прихожанин по разным причинам посещает какой-нибудь храм, то он о нем и должен заботиться. Для городов абсолютно нормально жить в одном районе, а бывать на богослужениях в церкви другого района. Некоторые даже отправляются каждое воскресенье на Литургию в область, где служит их духовник. Да и сами батюшки зачастую живут и работают в разных округах. Приходы в городах мы не делим по улице. Но за конкретным храмом, расположенным на данной улице, нужно закрепить учреждения для окормления. Если учреждений не так много, а храмов несколько, то благочинные должны продумать, как распределить между клириками душепопечение о тех, кто трудится или бывает в данных учреждениях. Например, посещение больниц, тюрем, образовательных заведений. Нельзя все перекладывать на плечи одного прихода, служить Единому Богу нам всем нужно сообща.
— Как в городских условиях избежать понимания прихода неким бюро ритуальных услуг?
— В советское время так оно и было. Тогда нам ничем не разрешали заниматься, кроме треб. Сейчас в семинариях духовенство воспитывается с другим менталитетом, с другими возможностями — приходы могут вести катехизаторскую, миссионерскую, социальную работу. Все это несколько десятилетий назад было немыслимо. Конечно, духовенству старой закалки сложно себя изменить и переориентироваться на многогранное служение обществу. Но молодым пастырям важно помнить: его призвание не сводится к требоисполнению. Это узкое восприятие своего сана и той ответственности, которую мы несем перед Богом за дарованную нам паству. Люди ждут от нас работы и с детьми, и с молодежью, и с пенсионерами, и с больными, и с заключенными, и с солдатами. Священник не может не жить жизнью населения, которое его окружает. Чтобы церковная деятельность была плодотворной, священнослужителям необходимо привлекать мирян. Тогда община под руководством настоятеля будет помогать тем, кто еще не знаком с Богом, увидеть свет православной веры. Тогда к нам будет иное отношение внешнего мира. Нас уже не назовут «бюро ритуальных услуг».
Безусловно, огромная ответственность сегодня лежит на духовных школах и православных вузах. Здесь следует готовить специалистов, обладающих многогранными богословскими и светскими знаниями. Восприятие Церкви как места, где совершается «панихида-молебен-отпевание» — вчерашний день. Нам не запишется в добродетель, если мы будем обращать внимание только на тех, кто зашел в храм. Слово Божие нам заповедано нести всем.
— В советскую эпоху в нашем обществе сформировалось негативное отношение к различному членству. В документе, конечно, не говорится о том, что нужно официально себя заявлять членом какого-то прихода, но это вроде бы как подразумевается. Не воспримет ли паства данные намерения негативно? Будто бы верующих хотят в «партийные ячейки» заключить? Не станут ли приходы «идеологическими конторами»? Как сохранить Святой Дух в общении?
— Никто никого не принуждает. В советские годы, действительно, от количества «душ», состоящих в приходском собрании, зависела судьба храма. Однако и сегодня прихожанам важно осознавать, что от их открытого участия в жизни прихода будет зависеть вся его жизнь. И даже духовная жизнь всего района, округа, региона, страны. Как рассчитать, на какое количество человек нужно строить церковь? На двести, пятьсот? А, может быть, на две тысячи? Если я знаю количество прихожан, я понимаю, что нам нужен храм на тысячу молящихся. Хорошо, эти показатели еще можно высчитать из общего количества населения данной территории. А как Церкви понять, кто нуждается в помощи? Как разобраться, какие приходские центры востребованы — социальные для поддержки пенсионеров или детские культурные? Приходское членство могло бы помочь в решении данных вопросов. Но, повторюсь, ни о каком принуждении и речи быть не может.
В царское время всех поголовно переписывали и закрепляли за конкретным храмом. И венчаться человек мог только в нем, и детей своих крестить, и в путь всея земли из него отправляли. Сегодня же нередко приходы в потемках работают. Потому что еженедельно службы посещает одно количество прихожан, а раз в год захаживают, сочувствуют Церкви намного больше людей. Они, может быть, и чаще бывали бы. Но, видимо, в храме не ведется работы, которая пришлась бы такому человеку по душе. Чтобы они началась, настоятель должен знать, какой народ живет в его округе.
— На том же заседании Синода был принят документ об избрании епископов. Зачем он создан, ведь столько лет зафиксированной практики не было, а епископов все равно избирали?
— Не было, но люди всегда интересовались данной процедурой. В других Православных Церквах, кстати, она прописана. Комиссия по вопросам церковного управления и механизмов осуществления соборности в Церкви сформулировала современную практику. И теперь все знают, на что обращается внимание при избрании архиерея Священным Синодом.
— То есть создано руководство к продвижению по карьерной лестнице?
— Нет. Но те, кто занимает ответственные посты в церковной администрации, теперь знают, какие у Священноначалия к ним требования.
— Документ довольно-таки схоластический, а как же воля Божия?
— Произволение Божие действует через соборные размышления Священного Синода. Этот малый собор епископов обсуждает представленную кандидатуру и избирает нового архиерея. Сначала, после предварительных собеседований с кандидатом вне Синода и получения характеристик и его биографии, кандидат отвечает на вопросы членов Синода. Затем его отпускают, а члены Синода советуются и выносят решение. Если у кого-то возникают сомнения, он их высказывает. Все синодальные постановления принимаются консенсусом.
— Когда-то и Вы сами прошли эти испытания. Поменялось ли что-нибудь за эти почти 25 лет?
— Практически ничего. В 1991 году сначала меня для беседы вызвал приснопамятный . На следующий день меня пригласили на Синод. На заседании была оглашена моя биография, а потом меня спросили, знаю ли я Мордовию, ее духовенство. Также интересовались моим мнением по практическому пастырству. Я ответил и вышел из зала заседания. Потом мне сообщили, что я избран.
— Всегда у кандидата спрашивают что-то связанное с местом его возможного служения или могут быть вопросы общего богословского толка?
— Спросить могут что угодно. И по теме образования, и по специфике кандидатской диссертации, и о современном епископском служении, и о вызовах нынешнего общества. Конечно, кандидат должен быть знаком с тем регионом, где, возможно, он будет архиерействовать. Особое внимание уделяется, кстати, решениям органов церковного управления. Епископ должен во всем разбираться. Однако, и это самое главное, Преосвященный должен уметь работать с духовенством. Он должен стать своим для народа, необходимо общаться с самыми разными людьми. Он поставлен разрешать возникающие у людей трудности и быть доступным для каждого верующего.
— Раз создан документ по избранию епископов, стоит ли ждать документа по избранию священников?
— По схожей процедуре мы избираем ректоров духовных школ и игуменов монастырей. Правда, перед тем, как принять документы в делопроизводство Синода, кандидаты должны пройти практику в одной из обителей, после чего суждение выносит монашеская коллегия. Кадровая работа ведется разнопланово, и она очень большая. Так что многие священнослужители прежде избрания на ту или иную должность сдают своеобразные экзамены.
— Как же человеку стать священником?
— Нужно призвание. Без него лучше не становиться. Надо полюбить Христа. А для этого необходимо быть воспитанным в страхе Божием, в любви к храму и богослужению. Нужно полюбить пономарить, читать или петь на клиросе. И так потом влюбишься в церковную жизнь, уже не сможешь жить без этого служения. Когда такая тяга будет, что без храма — никуда, тогда можно стать священником.
Экономика и глобализм - православный взгляд
(34 голоса : 4,6 из 5 )протоиерей Михаил Питницкий
Ни Христос, ни апостолы не торговали, не совершали своего служения за деньги, да и вся ранняя не знала торговли и цен в храмах и все же церковь существовала и развивалась. Апостол Павел говорит: «Мы ничего не имеем, но всем обладаем «. А у апостола Петра читаем следующее: «Денег нет у нас, но что имеем то и даем ()». Это полностью характеризует раннюю церковь, ее полную нестяжательность.
Заповедь Христа: «Не берите с собой ни золота, ни серебра, ни меди в пояс свои, ни двух одежд, ни сумки… ()», сказанную для апостолов и для всех архипастырей и пастырей, никто не отменял. Если этот идеал слишком высок, то нужно стремиться к нему, а не отвергать его.
Очень доходчиво, но, к сожалению, недостаточно настойчиво эту тему поднимал покойный патриарх Алексий II на епархиальных встречах с духовенством. Он не просто ратовал, а, можно сказать, ратоборствовал за прекращение «духовной торговли» по церквям, которая досталась нам как «злая привычка» из советского прошлого. Обращаясь к духовенству, он говорил: «Во многих храмах действует определенный «прейскурант цен», и заказать какую-либо требу можно, лишь уплатив означенную в нем сумму. В храме, таким образом, идет открытая торговля, только вместо обычного продается «духовный товар», то есть, не побоюсь сказать прямо, - благодать Божия… Ничто так не отторгает людей от веры, как корыстолюбие священников и служителей храмов». (Епархиальное собрание 2004 г.)
Святые отцы о торговле в храме
Теперь посмотрим, что же говорят святые отцы о торговле в храмах и о ценах за требы.
Для начала, вспомним еще раз цитату из Евангелия, с которой начинается данная книга: “И вошел Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей, и говорил им: написано: «дом мой домом молитвы наречется»; а вы с делали его вертепом разбойников”. (). Эти стихи великий святой и отец церкви блаж. (347-420) толкует так: « В самом деле, разбойник - тот человек, который из веры в Бога извлекает прибыль , и храм Божий он обращает в пещеру разбойников, когда его служение оказывается не столько служением Богу, сколько денежными сделками. Таков прямой смысл. А в таинственном значении Господь ежедневно входит в храм Отца своего и извергает всех, как епископов, пресвитеров и диаконов, так и мирян, и всю толпу, и считает одинаково преступными как продающих, так и покупающих, ибо написано: Даром получили, даром давайте. Он также опрокинул столы меновщиков монет. Обрати внимание на то, что вследствие сребролюбия священников алтари Божии называются столами меновщиков монет. И опрокинул скамьи продавцов голубей, [то есть] продающих благодать Святого Духа ». Обратите внимание на подчеркнутые слова, в которых говориться, что священники, занимающиеся торговлей в храмах, подобны разбойникам, их алтари – столам меновщиков, а совершение треб за деньги – продажей голубей. (Более полную цитату смотрите здесь http://bible.optina.ru/new:mf:21:12)
Истинные священнослужители напротив, должны быть нестяжательными и скромными, в своем материальном положении быть на уровне своей паствы, а не выше ее.
Роскошь священнослужителей осуждали и святые, например, святой : «Какая же отсюда для него (священника) польза, скажи мне? Носит шелковые одежды? В сопровождении толпы, гордо расхаживает по рынку? Несется на коне? Или строит дома, имея где прожить? Если он делает это, то и я осуждаю и не щажу его , даже признаю его недостойным священства. Как в самом деле он может убеждать других, чтобы не занимались этими излишествами, когда сам себя не может убедить?». (Толкование на послание к Филиппийцам 10:4).
На эту тему говорил и почивший патриарх Алексий II: «Формальный или даже «коммерческий» подход священника к приходящим в Церковь людям надолго, если не навсегда, отталкивает от храма, внушает презрение к алчному духовенству. Церковь - это не магазин духовных товаров, здесь недопустима «торговля благодатью». «Туне приясте - туне дадите», - заповедал нам Христос. Тот, кто превращает свое пастырское служение в средство скверного прибытка, достоин участи Симона-волхва. Лучше, чтобы такие люди покинули пределы Церкви и занимались бизнесом на рынках.
К сожалению, некоторая часть нашего духовенства подпадает под влияние «духа времени», стремясь к «красивому» стилю жизни. Отсюда стремление перещеголять друг друга в модной одежде, соревнование в пышности и обилии праздничных столов. Отсюда кичение иномарками автомашин, сотовыми телефонами и прочим.
Во-первых, такой стиль жизни является по существу греховным, нехристианским, поскольку забывается Бог, приходит служение маммоне, нечувствие к трагичности и временности земной жизни. Это, может быть, одно из самых ярких проявлений неоязычества. Во-вторых, подобная жизнь духовенства для обычных, рядовых прихожан, в подавляющем большинстве бедных людей, является соблазном и ассоциируется в их сознании с изменой бедности Христовой, с обмирщением Церкви. Не потому ли некоторые прихожане уходят из храмов и ищут себе места в различных сектах, новых религиозных течениях, где их встречают с пониманием, заботой и любовью? Другое дело, искренней или неискренней, но с любовью» (Епархиальное собрание 1998 г.).
15-е правило. Отныне клирик да не определяется к двум церквам: ибо это свойственно торговле и низкому своекорыстию, и чуждо церковного обычая. Ибо что для низкой корысти в церковных делах бывает, то становится чуждым Бога. Для потребностей же этой жизни, есть различныя занятия: и ими, если кто пожелает, да приобретает потребное для тела. Ибо апостол сказал: «требованию моему, и тем кто со мною, послужили руки мои сии» ( ). И этого держаться в этом богоспасаемом городе: а в других местах, по недостатку в людях, допустить изъятие.
В этом правиле повторяется в существенном 10 и 20 правила IV Вселенского Собора, что всякое священное лицо может служить только при одной церкви. Бывало, что отдельные епископы строго не держались этих правил и давали тому или другому священнику по две церкви (в тесном смысле нынешние приходы) для служения. Как видно по смыслу этого правила, делали то священники, ссылаясь на свое бедственное экономическое положение и малый доход, который они получали от одной церкви (прихода). Они оправдывались потребностью увеличить средства своего содержания служением еще при другой церкви. Об этом правило говорит, что это свойственно торговле и низкому своекорыстию и анти-канонично, и потому определяет, что это вовсе должно быть прекращено, и всякий священник обязан блюсти только одну церковь. А если уж приход не может удовлетворить материальные потребности настоятеля – то есть и другие занятия, которыми он может заниматься, и пусть таким способом приобретает сколько нужно для существования, взирая на пример ап. Павла (). В настоящее время это правило нарушается, даже бывают случаи, когда два больших храма города со значительным штатом управляются одним настоятелем: архиереем или священником.
4-е правило. Запрещает епископу требовать деньги или то либо другое материальное с подчинённых ему клириков, священников, монахов или мирян.
В настоящее время это правило нарушается так называемым епархиальным взносом. На каждый приход налагается налог от архиерея по силам и возможностям прихода. Чем богаче приход, тем больше налог. Возникает конечно же сомнение, что епархия действительно нуждается в таких больших деньгах, ведь архиерей всегда является настоятелем главного и самого большого храма в епархии, который приносит щедрый доход. Но роскошная жизнь требует все больших и больших денег…
Кто кому должен материально помогать бедные богатым или богатые бедным? Сельский приход не знает, что ему делать с теми копейками, которые он имеет, то ли крышу чинить, то ли за отопление платить. А епархии изобилуют роскошью и требуют последние с бедного сельского священника.
Аргументы тех, кто поддерживает торговлю в храме
Многие священники говорят: «Факт цен в храме уже существует много-много лет, и не помешал спасению людей. Бывает так, что крестят ребёнка и жалеют пожертвовать, но на гуляния тратят не одну тысячу, и на погребениях на водку тратятся, чтоб помянуть им не жалко». Такие священники просто оправдывают себя, обвиняя других мол «что вы нас судите, вы на других посмотрите», но этим грех не перестает быть грехом, мы не сможем на Страшном Суде оправдаться словами: «Господи, мы не самые худшие, есть и хуже нас»
Другие говорят: «Церкви ведь нужно на что - то жить, платить зарплату, коммунальные и т.д.» На это скажем словами Христа: «Что вы так боязливы маловеры ?», ведь церковь столетиями существовала без цен за требы и торговли, и Господь заботился о ней, неужели теперь оставит? Бог везде и всегда тот же, лишь вера наша разная. И если по-честному посмотреть на доход храма и на его расход на зарплату, коммунальные и т.д. - то они будут отличаться в разы. А если даже и нет, то Господь не оставит. Здесь уместно вспомнить слова патриарха Алексия II «Несмотря на церковную нужду, необходимо находить такие формы принятия пожертвований, которые не будут производить на пришедшего в храм впечатления, что здесь магазин духовных товаров и все продается за деньги». (Епархиальное собрание 1997 г.).
Приведу один пример. У моего знакомого священника были цены в храме, и доход храма был 1000 гр. в месяц, когда же он цены убрал, хотя при такой ситуации это казалось безумием, доход вырос в 4 раза, нужно только Богу доверять и не постыдишься. Более того, вскоре Господь послал спонсора, и храм был расписан за 40 дней.
Иные пытаются оправдать цены за требы словами ап. Павла: «Достойно начальствующим пресвитерам должно оказывать сугубую честь, особенно тем, которые трудятся в слове и учении. Ибо Писание говорит: не заграждай рта у вола молотящего; и: трудящийся достоин награды своей » (). Но, во-первых, здесь говорится, что награда пресвитерам честь, а не деньги. Во-вторых, для того, чтобы лучше понять этот стих обратимся к древнему церковному памятнику начала 2-го века - Дидахе: «апостол пусть ничего не принимает, кроме хлеба, сколько потребно до места ночлега, но если он будет требовать серебра, он лжепророк » (Дидахе 11:6). И далее: «Лжепророк же есть всякий пророк, учащий истине, если он не делает того, чему учит,… Если же кто в Духе скажет: дай мне серебра или чего другого, вы не должны слушать того» (Дидахе 11:10, 12). Да, стоить сказать, что в Дидахе говорится, что нужно заботиться об учителях и пророках, давать им от начатков полей, стад, одежд и серебра, но это пожертвование должно быть добровольное, а не установленное или принудительное. Если же учителя или пророки требуют или назначают суму пожертвования, то они лжеучителя и лжепророки.
А некоторые говорят так: «С современными церковными лавками эпизод с изгнанием торгующих из храма соотнести практически невозможно, т.к. в евангельском рассказе речь идет о совершенно другой ситуации, ведь в современных храмах не совершаются валютообменные операции и продажа скота». Обратим внимание, что в церковных канонах и в их толковании святыми отцами запрещена любая торговля и любые купли-продажи в храме.
Есть и такие, что утверждают следующее: «Приобретение свечей за свечным ящиком является формой пожертвования на нужды храма». Эти слова ложь и лукавство, потому что пожертвование не может быть фиксированным, а должно быть только добровольным. И получается, если у человека не хватает денег на свечу, то он ее поставить не сможет.
Иные говорят: «Что касается Церковных Таинств и треб, то на них может быть указан лишь рекомендуемый размер пожертвования, а для неимущих священник обязан совершать требы совершить бесплатно». Но, во-первых, сколько было случаев, мне лично самому рассказывали, что священники отказывались совершать требы бесплатно. Во-вторых, мало кто из людей из-за стыда сможет признаться, что они бедные, и потому станут ущемлять себя во всем лишь бы заплатить указанную сумму. А в-третьих, каноны запрещают указывать даже ориентировочную сумму пожертвования.
Вопрос о десятине
Сейчас часто говорят, особенно священники, о сборе десятины (десятая часть всего дохода) с прихожан. Но на каком основании? Ведь это предписание обрядового Ветхого Завета было отменено в Новом Завете на апостольском соборе 51 года (), а также смотрите (), (), (), ведь никто сейчас не соблюдает все 613 обрядовых заповедей Моисея, даже наоборот, ап. Павел не раз в своих посланиях писал, что он никого и ничем не отягощал: «Мы искали вас, а не вашего «, а сейчас наоборот главное, чтобы заплатили за крещение, отпевание, записочки и т.д., а что потом с этими людьми, почему они больше не приходят в храм после крещения это второстепенно. Остается только догадываться, кому выгодно продвигать учение о десятине в церкви.
Ни в каких канонах, древних рукописях первых христиан, творениях святых отцов мы не находим учение о десятине, напротив много раз говорится о добровольном пожертвовании. Напомню слова о пожертвовании на храм: «Каждый ежемесячно, или когда захочет, вносит известную умеренную сумму, сколько может и сколько хочет, потому что никто не принуждается, но приносит добровольно». Итак, никакой десятины у первых христиан не было, а каждый жертвовал, сколько хотел без принуждения.
В 39-м слове святого Иоанна Златоустого есть одобрение отдавать десятину нищим, вдовам и сиротам. А о том, чтобы платить десятину на церковь нет ни слова. Более того, христиане даже не слышали о десятине на храм. В этой беседе Златоуст говорит: «А мне кто-то с удивлением сказал: «Такой-то отдает десятину!»». Обратим внимание, что собеседник святителя удивился когда узнал, что кто-то платит десятину. Если бы христиане платили десятину на храм, то он бы не удивлялся! Итак, десятины во времена Златоустого не существовало.
Еще один аргумент в пользу того, что у христиан никогда не было принудительного платежа десятины. Если бы десятина была установлена апостолами в Церкви, то она бы сохранилась хотя бы в одной из поместных Церквей, а поскольку этого мы не находим, значит ее никогда и не было.
Существует мнение, что доказательством существования десятины на Руси была десятинная церковь в Киеве, мол потому и называется она десятинной, что ее содержали на десятины от доходов. И что пример платить десятину на храм показал святой равноапостольный князь Владимир Святославович. Но десятинная церковь не доказательство, поскольку в летописях не говорится о причине ее названия, и десятина князя Владимира - это гипотеза историков. Можно придумать и другие гипотезы. Но если даже все было именно так, то это была добровольная воля князя, которая не может быть правилом для всех. Ведь если какой то святой был монахом, то это не означает, что все христиане должны быть монахами.
Некоторые говорят: «десятина, если правильно ее исполнять, – это хорошая практика. Все требы для тех, кто ее платит - бесплатны. Это идеально – и люди учатся отделять от себя малую часть для Бога, и к Церкви не возникают вопросы». Но в этих словах есть лукавство, потому что все требы итак должны быть бесплатными. Церковь две тысячи лет не знала десятины и никого не принуждала к пожертвованию. А приучать людей отделять от себя часть для Бога нужно проповедью и собственным примером.
Как все должно быть
Что же говорится в Новом Завете о церковном пожертвовании: «Каждый уделяй по расположению сердца, не с огорчением и не с принуждением; ибо доброхотно дающего любит Бог. ()». Значит, пожертвования должны быть добровольными, а не установленными. Христос не запрещал апостолам иметь при себе ящик для пожертвований, который носил Иуда Искариот. В другом месте мы читаем, как Иисус сидел возле иудейского храма и наблюдал за людьми, бросавшими свои деньги в храмовою карнавку. Он не осудил это пожертвование, но наоборот, похвалил бедную вдову, которая отдала все что имела, все свое пропитание. В каждом храме есть ящик для пожертвования туда и должны люди бросать, кто сколько захочет и делать это в тайне, чтобы один только Бог знал, кто сколько положил, дабы не нарушилась заповедь: «Пусть милостыня твоя будет в тайне, и Бог, видя тайное, воздаст тебе явно». Не нужно давать деньги в руки священникам, ибо тогда нарушается эта заповедь, и милостыня бывает уже не втайне. Правда бывают ситуации, когда священник совершал требу не в храме, а люди хотят его отблагодарить здесь и сейчас, тогда батюшка может принять милостыню в руки. Но это скорее исключение, чем правило. В идеале пожертвование нужно отнести в тот храм, где священник, которого вы хотите отблагодарить, служит.
О том, что в храме не должно быть торговли таинствами, а только добровольное пожертвование говорил и патриарх Алексий II: «В некоторых московских храмах отменена «такса» за совершение треб. Сидящий за ящиком человек объясняет приходящим, что существует жертва на храм, которую каждый осуществляет по своей возможности, и жертва эта с радостью принимается. Этот опыт, основанный на дореволюционной практике, вполне достоин подражания» (Епархиальное собрание 2003 г.).
Теперь перейдем к вопросу о пропитании священства. Власть апостолов равна первосвященнической, а Аарону Господь сказал: все первые произведения земли их которые они принесут Господу, да будут твоими (). Ап. Павел говорит: «Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное? Если другие имеют у вас власть, не паче ли мы? Однако мы не пользовались этой властью, но все переносим, дабы не поставить какой преграды благовествованию Христову» (). В другом месте: «Мы ни у кого не ели хлеба даром, но занимались трудом и работою ночь и день, чтобы не обременить кого из вас, - не потому, чтобы мы не имели власти, но чтобы себя самих дать вам в образец для подражания нам » (). Разве не знаете, что священнодействующие питаются от святилища? Что служащие жертвеннику берут долю от жертвенника? Так и Господь повелел проповедующим Евангелие жить от благовествования (). Наставляемый словом делись всяким добром с наставляющим (). Или… не имеем власти не работать? Какой воин служит когда-либо на своем содержании? Кто, насадив виноград, не ест от плодов его? Кто, пася стадо, не ест молока от стада? (6-7)». В Евангелии Господь дал повеление своим ученикам: «В доме же том оставайтесь, ешьте и пейте, что у них есть, ибо трудящийся достоин награды за труды свои… и если придете в какой город и примут вас, ешьте что вам предложат, ибо труждающийся достоин пропитания» (, ). « Жены служили Христу имением своим» (). «Другим церквам я причинял издержки, получая от них содержание для служения вам… недостаток мой восполнили братья, пришедшие из Македонии» (). Из приведенных выше цитат мы видим, что священники имеют право на некоторою долю от церковных пожертвований, но на какую именно? Это уже определяет высшее священноначалие и совесть самих священников. Но зная свою власть и право, не должны мы беспечно забывать слова святого апостола Павла, который предупреждает нас не быть соблазном другим: «Остерегаясь, чтобы нам не подвергнуться от кого нареканию при таком обилии приношений, вверяемых нашему служению; ибо мы стараемся о добром не только пред Господом, но и пред людьми ». ()
К сожалению, богатые священники оправдывают свою роскошь своим «правом», и даже не хотят задуматься как это мешает делу проповеди, и сколько людей из-за их алчности обходят церковь стороной идя в погибель. Вот, явный пример, в городе Богуславе Киевской области есть два храма, один московского патриархата, а другой – раскольнический, «киевского». И вот, в храме московского патриархата установлены цены на требы и ведется торговля, а в храме «киевского патриархата» - нет цен на требы и свечи. Многие, как мне сами рассказывали, только по этой причине перешли из канонической церкви московского патриархата в «киевский». И кто даст ответ за эти души?
Священник должен быть примером а не соблазном
Святой апостол Петр пишет: «Пастырей ваших умоляю я, сопастырь и свидетель страданий Христовых и соучастник в славе, которая должна открыться: пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду…» (). Из этих слов видно, что главная задача пастыря быть лидером и примером для своей паствы. Не нужно искать никакой материальной выгоды от своих прихожан, а больше заботиться об их спасении, смотреть на людей глазами Христа, и прикладывать все усилия, чтобы спаслись те, за которых придется дать ответ на Страшном Суде. Как это делали апостолы: «Мы никому ни в чем не полагаем претыкания, чтобы не было порицаемо служение, но во всем являем себя, как служители Божии, в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах, под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах, в чистоте, в благоразумии, в великодушии, в благости, в Духе Святом, в нелицемерной любви, в слове истины, в силе Божией, с оружием правды в правой и левой руке, в чести и бесчестии, при порицаниях и похвалах: нас почитают обманщиками, но мы верны; мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем; нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем». ().
К сожалению, есть священники далеки от такого идеала и вместо примера стали соблазном для многих, но не следует забывать, что «горе тому, через которого придут соблазны » (). Ап. Павел писал: «Если я ем мясо и это соблазняет брата, то не буду есть мяса вовек, ибо за душу немощного брата Господь спросит с меня » (), итак есть мясо не грех, но апостол готов от него отказаться, если это соблазняет хотя бы одного, а скольких душ соблазняют цены в храме? Сколько людей ушло из православия, и сколько даже не хотят переступить порог храма из-за торговли в церкви, и разве не мы священники дадим ответ Богу за эти души немощных братией?
В письме к Титу тот же апостол Павел пишет: «Во всем показывай в себе образец добрых дел…, что бы противник был посрамлен, не имея ничего сказать о нас худого» (). И в другом месте: «Не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией … » () А сколько сейчас сектантов и атеистов обвиняют нашу церковь в сребролюбии и роскоши священства?
Об этом же не раз говорил и патриарх Алексий II: «С чувством особого огорчения и скорби обращаются к Нам простые верующие люди по поводу ценников, вывешиваемых в ряде храмов на совершение Святых Таинств и треб, а также об отказах в их совершении за минимальную плату (для малоимущих). Хотелось бы напомнить, что даже в то время, когда Церковь находилась под контролем специально созданных государственных структур, администрация храмов не позволяла себе назначать цены за совершение Таинств и треб. Излишне говорить о неканоничности данных деяний и о том, скольких людей через это теряла и теряет наша Церковь.
Самыми частыми являются жалобы на поборы в храмах. Помимо платы за церковный ящик требуют дополнительной платы священники, диаконы, певцы, чтецы, звонари. И неудивительно, что люди, которых обирают в храме, в дальнейшем стороной обходят любой православный храм» (Епархиальное собрание 2002 г.).
Христос сказал: «Не можете служить Богу и мамоне », вот почему сейчас такой низкий духовный уровень священства, нет той благодати первохристианского периода. И сбываются слова ап. Павла: «Корень всех зол - сребролюбие ».
Приведу еще слова Господни из пророка Иезек. 34:1-15 «И было ко мне слово Господне: сын человеческий! изреки пророчество на пастырей Израилевых, изреки пророчество и скажи им, пастырям: так говорит Господь Бог: горе пастырям Израилевым, которые пасли себя самих! не стадо ли должны пасти пастыри? Вы ели тук и волною одевались, откормленных овец заколали, а стада не пасли. Слабых не укрепляли, и больной овцы не врачевали, и пораненной не перевязывали, и угнанной не возвращали, и потерянной не искали, а правили ими с насилием и жестокостью. И рассеялись они без пастыря и, рассеявшись, сделались пищей всякому зверю полевому. Блуждают овцы Мои по всем горам и по всякому высокому холму, и по всему лицу земли рассеялись овцы Мои, и никто не разведывает о них, и никто не ищет их. Посему, пастыри, выслушайте слово Господне. Живу Я! говорит Господь Бог; вот, Я – на пастырей, и взыщу овец Моих от руки их, и не дам им более пасти овец, и не будут более пастыри пасти самих себя, и исторгну овец Моих из челюстей их, и не будут они пищей их. Ибо так говорит Господь Бог: вот, Я Сам отыщу овец Моих и осмотрю их. Как пастух проверяет стадо свое в тот день, когда находится среди стада своего рассеянного, так Я пересмотрю овец Моих и высвобожу их из всех мест, в которые они были рассеяны в день облачный и мрачный. Я буду пасти овец Моих, и Я буду покоить их, говорит Господь Бог».
Разве не это мы видим и сейчас, в наши дни? Как обогатились некоторые священники на своих овцах, только стригут их бедных, а пасти и заботиться о них не хотят. Многие приходили к ним со своими проблемами, бедами, душевными травмами, но увы, священников же это не беспокоило, они не обогрели, приходивших к ним любовью и заботой, даже не уделили им время. Своей греховной жизнью, жестокостью и властностью многих соблазнили и выгнали из церкви. Сколько людей ушли в секты или вообще потеряли веру. Если овца покинет стадо, не ищут ее, а говорят: «Бог Сам приведет кого надо». Да, Господь приведет, но горе тем пастырям, которые сами не искали потерявшихся. Когда с ними случается какая-то скорбь они все делают чтобы ее решить и не говорят: «Бог Сам все решит», что же касается спасения других - тут они умывают руки.
Пастырь добрый оставляет 99 не заблудившихся овец и идет искать одну заблудшую. Священник должен не только окормлять тех, кто в церкви, но идти искать заблудших, идти миссионерствовать. К сожалению этого почти нет. Священство отделилось от народа и спряталось за высокой стеной иконостаса. Все, что их интересует – это доход храма. Настоятели храмов сдают отчет благочинным только финансовый, как будто это самая важная деятельность на приходах. Людьми интересуются меньше чем деньгами. Что же говорит Господь: «Не можете служить Богу и мамоне». И сбываются слова Христа: «Когда приду, найду ли веру на земле».
Что еще говорит Библия в обличение нерадивого священства: «Ибо уста священника должны хранить ведение, и закона ищут от уст его, потому что он вестник Господа Саваофа. Но вы уклонились от пути сего, для многих послужили соблазном в законе, разрушили завет Левия, говорит Господь Саваоф. За то и Я сделаю вас презренными и униженными перед всем народом, так как вы не соблюдаете путей Моих, лицеприятствуете в делах закона. (Малахия 2:7-9)» Действительно сбылись слова пророка, многие нынешние пастыри стали соблазном для людей своей роскошью, сребролюбием и многими другими проступками, поэтому то и находятся в «презрении и унижении перед всем народом».
У в работе «Современная практика православного благочестия» есть высказывание «Насмешки и насилия безбожников не могут поколебать веры. Ее поколеблют лишь недостойные поступки верующих» (от себя добавлю - «и их пастырей»).
Примеры приходов отказавшихся от цен
В Европе в храмах торговли нет, у нас же это благоговейное почитание дома Божьего можно встретить намного реже, но, слава Богу, такие примеры есть. Вот некоторые из них.
На Украине, в Хмельницкой области протоиерей Михаил Варахоба решил, что бесплатными для прихожан будут не только свечи, но и таинства.
Вот что он сам рассказывает: «Не все меня поддержали вначале. После моего благословения убрать цены матушка с кассиром предо мной так встали, сложив руки крест-накрест, и говорят: «А что это вы, батюшка, такое придумали?».
В этот же день первые крестины. Из одного дома две семьи одновременно решили окрестить детей. Люди не бедные. После крещения подходит представитель семьи ко мне и спрашивает, мол, что с них. «Если хотите пожертвовать что-то, ваше дело, – говорю им. – Но мы решили не устанавливать плату за таинства».
Идут они к кассиру, она то же самое озвучила, вот они и пожертвовали 20 гривен, даже стоимость крестиков не оплатили.
Говорю матушке: «Это ничего. Господь милостив, все, что нам нужно, даст». Выходим из храма, навстречу бежит девушка, ее отца (местного бизнесмена) забрали в реанимацию, просит помолиться.
Пошли мы вместе с нею обратно в церковь, встали на колени, молимся. А в это время матушка с кассиром ждут в притворе. Переоблачившись, выхожу к ним из алтаря, а они головы опустили. Спрашиваю, что за горе у них за это время приключилось? А они и отвечают озадачено так: «За тяжело болящего отца дочь пожертвовала десять тысяч». Ну вот, это ж за сколько крестин она «заплатила»?
Со временем мы поняли, что так и надо. Надо убрать ценники. Бог никогда не допустит того, чтобы Его Дом был необустроенным. Действительно, бывает так, что девять людей не пожертвуют ничего, а десятый придет и все покроет своим жертвоприношением.
Зря говорят, что без денег ничего нельзя сделать. Да, действительно не получится, если их ставить на первое место. А если будем руководствоваться словами «Не нам, не нам, Господи, а имени Твоему…», тогда все получится».
А вот теперь пример протоиерея Михаила Питницкого настоятеля храма в честь иконы Божьей Матери «Всех Скорбящих радость» г. Северодонецка.
Рассказывает отец Михаил: «После того как мы убрали цены из храма доход храма вырос в три раза. В нашем храме лежат свечи, маленькие книги, иконки - все бесплатно, бери что хочешь, пожертвование добровольное. Также записки, сорокоусты, панихиды и т.д. все требы также за добровольное пожертвование.
И храм содержим и хор и рабочих, и роспись сделали, и скважину пробурили, и потихоньку все для храма покупаем, не дорогое выбираю подешевле, без роскоши. И так могут и другие, только нужно выбрать либо «заповеди Христа Иисуса либо хлеба вкуса».
Через неделю после снятия ценников заходит один человек и очень удивился отсутствием цен и спросил в чем мы нуждаемся, о чем мечтаем. Я ответил, что хотелось бы храм расписать, но средств нет. Он ответил: «Расписывайте, я оплачу». А если бы мы «торговали», то никогда бы себе не позволили такую роскошь. С верой все возможно».
Вот еще один пример священника Валерия Логачев а . Говорит отец Валерий: «Мне не раз приходилось давать объяснения на критику по поводу моего отношения к ценам на требы. Мне уже не раз приходилось выслушивать такие обвинения в лицемерии, «безсребреничестве» (это у нас в Церкви стало ругательством, как я понимаю?) и пр. Поэтому мне пришлось провести некоторые изыскания в подтверждение своей позиции.
Я служу с 1998 года. До 2010 года я был настоятелем Покровского прихода с. Кардаилово. Все годы моего настоятельства на приходе не было цен на требы, при совершении треб в селах я никогда не просил определенной суммы, всегда полагался на волю Божию. Когда меня спрашивали, сколько нужно заплатит, я всегда отвечал – сколько считаете нужным. Часто в бедных семьях после совершения требы старался просто уехать до того, как что-то попытаются дать.
Однажды на собрании Ташлинского благочиния благочинный потребовал от меня введения цен, но я отказался даже под угрозой прещений, и по требованию благочинного составил письмо, в котором обосновывал свое понимание. Я понимаю так: я должен служить Богу на совесть, а Господь через прихожан воздаст мне то, что мне нужно для жизни. «Взыщите прежде Царства Божия, и все остальное приложится вам». Говорят, если не поставить цен в городе - все растащат. Есть пример: Преображенский приход в г. Орске Оренбургской обл. С нуля начав восстанавливать разрушенный храм, о. Олег Топоров принципиально не ставил цен - и это в городе, считавшемся у нас в области бандитским. И в результате - храм был отстроен в рекордные сроки, прихожан - полный храм, и отношения в приходе не как в службе быта - т.е. «заплати -обслужу», а именно церковные - я служу Богу от души, а Господь воздает мне, как считает нужным. Сейчас о. Олег служит в станице Запорожской Краснодарского края. Я был у него в гостях. Там та же картина: в селе с населением одна тысяча с небольшим в рекордные сроки построен большой и красивый храм, который может вместить почти половину села. Именно о. Олег поддерживал меня в трудный период, когда окрестные батюшки писали жалобы архиерею и благочинным, что я неустановлением цен «отбиваю у них КЛИЕНТОВ» (именно так писали в жалобах!). В Церкви нет КЛИЕНТОВ. Они есть только в службе быта».
Активный православный христианин Святослав Милютин, руководитель нескольких православных сайтов рассказывал: «Когда мы проводили православные выставки-ярмарки в Ханты-Мансийске в 2008 году, то вышел указ приснопамятного патриарха Алексия II, чтобы на православных выставках-ярмарках не было ценников, а были надписи «на добровольное пожертвование». И, к примеру, когда я посетил православную выставку-ярмарку в Перми в августе 2008 года, там администраторы жестко потребовали, чтобы все участники заменили ценники треб, свечей, и книг на таблички «добровольное пожертвование» на основании этого указа». Итак, если замена ценников в храмах на таблички «на добровольное пожертвование» хорошая практика и благословенная указом патриарха, то почему бы ее не распространить шире, на все храмы?
Современный старец схиигумен Иосиф (Белицкий) (1960 – 2012гг.), который всю свою священническую жизнь делал «вычитки» бесноватых, стоял за то, что бы в церкви не было ценников, и каждый жертвовал сколько сможет. Старец много раз был гоним, ходил с одного монастыря в другой, носил вериги 12 кг.
Что мы можем сделать
Что же мы можем сделать? Если ты священник или архиерей, то убери цены из храма, просто сними ценники. И на все вопросы, сколько стоит, иметь только один ответ: «Цен нет, только добровольное пожертвование по вашим возможностям и желанию». Если же ты мирянин, попроси настоятеля храма, в который ты ходишь, собрать приходское собрание, то есть всех прихожан. Такое собрание, по уставу нашей церкви, должно собираться не реже, чем раз в год, можно чаще. Итак, попросив собрание прихожан по уставу, не говорить настоятелю причину, а уже на собрании, всем озвучить каноны и учение святых отцов о ценах в храме. И пускай решение принимается всеми прихожанами. Настоятель будет обязан исполнить решение большинства. Если настоятель будет упираться и доказывать что приход не сможет существовать без торговли, то потребовать от настоятеля выполнения церковного устава по статьи церковного бюджета, а именно, полный контроль за финансами ревизионной комиссией , а не настоятелем (смотрите устав РПЦ глава 16 п. 55-59). Сделать эксперимент, отказаться от ценников и ввести добровольное пожертвование. Ящики для пожертвования (карнавки) опечатать и ключи от них пусть хранятся у одного из члена ревизионной комиссии не имеющего ключей от храма. Карнавки вскрывать раз в месяц или можно чаше в присутствии настоятеля и всего приходского совета. Сумму записывать в специальную тетрадь – «доходы храма». Деньги хранить в церковном сейфе или в крайнем случаи у настоятеля. Но, что бы был полный контроль доходов и расходов храма ревизионной комиссией . Важно, что бы настоятель не смог утаить истинную сумму дохода. Прожив так месяц или более, будет видно, сможет ли приход существовать без торговли.
Если у вас ничего не получится, то сама попытка ваша зачтется Богом и греха соучастника и равнодушного на вас не будет.
Напомню слова Блаж. , которые мы приводили выше по поводу торговли в храме: «Господь считает одинаково преступными как продающих, так и покупающих». Итак, не думайте себя оправдать, что это вас не касается или это не ваш грех, если вы покупаете, то вы становитесь виновниками в греховном торгашестве. Поэтому, если вы боитесь приложить все усилия что бы очистить храм от торговли, то хотя бы не участвуйте в ней. На «простые» записки, как правило, цен не установлено, их и подавайте, внося добровольное пожертвование в карнавку. Если хотите что-то купить, то это можно сделать через интернет или на рынке, если хотите поставить свечу, то купите на рынке упаковку свечей и приходите в храм с ними, упаковки вам хватит на долго. И, насчет свечей, не забывайте слова патриарха Алексия II: «Угождение Богу - вовсе не в сжигании свечей в храме. Нет в Церкви понятий «свеча за здоровье» и «свеча за упокой», как бы ни было при этом страшно потерять часть дохода от продажи свечей». (Епархиальное собрание 2001 г.)
Из докладов Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II на Епархиальных собраниях города Москвы (выдержки)
Возлюбленные о Господе собратья архипастыри, всечестные отцы, иноки и инокини, дорогие братья и сестры!
Жизнь Церкви, как и жизнь каждого человека, есть книга, запечатленная семью печатями. Пишут в этой «книге жизни» или просто оставляют в ней свой автограф и сам человек – своими мыслями и делами, и многие другие люди, с которыми он встречается на своем жизненном пути, и Господь Бог, и святые Ангелы. Писания эти бывают часто загадочными и неясными, но по своему человеколюбивому Промыслу Господь никогда не оставляет человека в неведении до конца. В угодное для Господа время, когда человек созревает для понимания, Бог через происходящие события и явления «снимает печати», открывает сокровенное и как бы говорит: Иди, смотри и разумей все совершившееся и все совершающееся (). И тогда становится очевидным и ясным, что на всех событиях и явлениях нашей жизни всегда лежит десница Божия.
Свидетелями и участниками многих событий в жизни нашей Церкви, особенно в последние десятилетия, поставил нас Господь. О событиях благих и созидательных, творческих мы стараемся помнить, прославляем за них Бога и благодарим добрых людей, трудами которых они совершились.
О явлениях негативных, печалящих нас, мы также не должны умалчивать, но говорить о них откровенно, с тем чтобы изжить, преодолеть имеющиеся недостатки и пороки. Нам, христианам, полезнее говорить о своих недостатках, чем трубить на площадях о своих совершенствах и добродетелях, – о них знает Бог. Поэтому сегодня я с тревогой и печалью вновь, как и в прежние годы, буду больше говорить о наших проблемах.
Тлетворное влияние секуляризма заметно и в среде духовенства, и не всегда современные пастыри сильны духом для того, чтобы противостать его натиску. Отчасти это является печальным наследием того богоборческого времени, которое пережила наша Церковь в XX веке.
Современные пастыри – наследники священнослужителей, чье становление пришлось на период 1960-1970 годов. Опыт церковного бытия того времени весьма сложен и неоднозначен, и, к сожалению, заимствуя у умудренного опытом духовенства внешние манеры и традиции служения, молодые священнослужители далеко не всегда восприемлют душевное горение и молитвенность, сопутствовавшие служению того времени.
Тревожным признаком обмирщения православного сознания, умаления церковности, духовного ослепления является все усиливающаяся коммерциализация многих сторон приходской жизни. Материальная заинтересованность все чаще выходит на первое место, заслоняя и убивая все живое и духовное. Нередко храмы, подобно коммерческим фирмам, торгуют «церковными услугами».
Приведу несколько негативных примеров. В некоторых храмах существует негласная такса за запивку после Причастия, за освящение автомобиля. Это касается и освящения магазинов, банков, коттеджей, квартир. Ограничивается число имен в поминальных записках (от 5 до 10 имен в одной записке). Чтобы помянуть всех родственников прихожанам приходиться писать две-три и более записок и за каждую платить отдельно. Что это, как не скрытое вымогательство.
В течение не только Великого, но и всех остальных постов устраиваются еженедельные общие соборования. Продиктовано это чаще всего отнюдь не духовными потребностями прихожан, а жаждой получения дополнительных доходов. Чтобы было больше народу, соборуют не только больных, что предусмотрено чинопоследованием Таинства Елеосвящения, а всех подряд, в том числе и маленьких детей.
Корыстолюбие, сребролюбие – страшный грех, неизбежно приводящий к безбожию. Корыстолюбец всегда поворачивается к Богу спиной, а лицом к деньгам. Для зараженного этой страстью деньги становятся реальным божком, идолом, которому подчиняются все мысли, чувства и действия.
Во многих храмах действует определенный «прейскурант цен», и заказать какую-либо требу можно, лишь уплатив означенную в нем сумму. В храме, таким образом, идет открытая торговля, только вместо обычного продается «духовный товар», то есть, не побоюсь сказать прямо, – благодать Божия. При этом ссылаются на тексты Священного Писания о том, что труждающийся достоин пропитания, что священники питаются от алтаря и т. п. Но при этом совершается бессовестная подмена, так как в Священном Писании говорится о том пропитании, которое составляется из добровольных пожертвований верующего народа, и никогда и нигде не говорится о «духовной торговле». Напротив, Господь наш Иисус Христос ясно говорит: Туне приясте, туне дадите (). И Апостол Павел трудился и не брал даже пожертвований, чтобы не положить препятствий евангельской проповеди.
Ничто так не отторгает людей от веры, как корыстолюбие священников и служителей храмов. Не напрасно сребролюбие называется гнусной, убийственной страстью, иудиным предательством по отношению к Богу, адским грехом. Спаситель изгнал торговцев из Иерусалимского храма бичом, и мы вынуждены будем поступать так же с торговцами святостью.
Читая воспоминания наших русских священников-эмигрантов, оказавшихся после революции за границей, поражаешься их вере и терпению. Находясь в нищенском состоянии, они считали для себя нравственно недопустимым брать плату за совершение богослужения или требы у таких же, как они, нищих людей. Они поступали на гражданскую работу и тем зарабатывали себе на жизнь. Совершение богослужений они считали для себя великой честью.
Сегодня же наше духовенство находится отнюдь не в нищенском состоянии, хотя, может быть, и довольно скромном. Православные люди никогда не оставят его без вознаграждения – порой отдадут последнее.
Злоупотребления, вымогательства пожертвований, к сожалению, имели место в жизни духовного сословия и до революции. Именно это и создало образ жадного, сребролюбивого попа, презираемого трудовым народом, тем народом, который одновременно трогательно любил своих бескорыстных пастырей и готов был разделить с ними все скорби и гонения.
Сегодняшняя практика «церковной торговли» возникла после 1961 года, когда контроль за материальным состоянием храма был полностью передан в ведение «исполнительного органа», чей состав формировался властями. Эти времена, к счастью, прошли, а злая привычка «торговать» требами осталась.
Священнослужители, занимающиеся социальным служением, знают, в какой нищете живет сейчас значительная часть нашего народа. И когда человека спрашивают, почему он не ходит в храм, он часто отвечает: «Если пойти в храм, надо поставить свечку, подать записочки, отслужить молебен, а за все это нужно платить. А денег у меня нет – едва хватает на хлеб. Вот совесть и не позволяет мне идти в храм». Это печальная реальность наших дней. Таким образом мы теряем для Церкви множество людей, которые могли бы быть ее полноправными членами.
В последние годы по Нашему благословению совершались десятки миссионерских поездок в разные епархии Русской Православной Церкви, в том числе весьма удаленные. Почти везде они констатировали существование значительного недоверия и даже предубеждения по отношению к православному духовенству. Очень часто в ответ на призыв креститься люди сначала не откликались. Оказывается, они были уверены в том, что приезжие священнослужители хотят «подзаработать», приехали собирать деньги. Когда ошибка выяснялась, и они убеждались в том, что миссионеры крестят и служат бесплатно, являлись толпы людей, желающих принять Крещение, исповедаться, причаститься, пособороваться или повенчаться. Много случаев, когда люди крестятся сотнями, прямо в реке, подобно тому, как было при Крещении Руси.
Интересно, что в ответ на вопрос: «Почему вы не идете к священникам, которые служат неподалеку?», часто дается ответ: «Мы им не доверяем!» И это не удивительно. Если в деревнях Карелии православные священники требуют от простого народа по 500 рублей за каждого крещаемого, а рядом действуют множество протестантских миссионеров, которые всегда и везде не только крестят бесплатно, но и одаривают народ обильными подарками, то можно ли удивляться тому, что народ идет к протестантам?
Нам известны многочисленные случаи, когда местные священники и даже правящие епископы не соглашаются принять в свои районы миссионеров потому, что они будут крестить бесплатно и испортят, так сказать, рынок, подорвут экономическое благосостояние епархии. Разве можно в наше время, когда Господь по молитвам новомучеников даровал нам свободу, забывать свой миссионерский долг? Когда же мы станем миссионерами, если не теперь, после многих десятилетий гонений от воинствующего атеизма, породившего целые поколения ничего не знающих о Боге людей? Когда мы начнем проповедовать слово Божие, если не сейчас, в тот момент, когда наш народ гибнет от безнравственности, алкоголизма, наркотиков, блуда, продажности и корыстолюбия?
В ответ на бескорыстный, самоотверженный подвиг священника-пастыря благодарный народ сам принесет ему все необходимое и в количестве гораздо большем, чем «наторгует» наемник в своем храме, превращенном в торговую лавку. Народ поможет благоговейному священнику, в котором он узнает любящего отца, ремонтировать храм. Господь пошлет ему добрых жертвователей и помощников и через него обратит к вере и спасет тысячи людей.
Нам не раз приходилось говорить на Епархиальных собраниях духовенства города Москвы о нежелательности взимания какой-либо платы за исполнение треб. В первую очередь это касается совершения Таинства Крещения или Причащения на дому. Это отнюдь не означает, что труд священника останется невознагражденным, однако вознаграждением должно служить добровольное пожертвование участников Таинства, но никак не строго определенная выплата мзды, согласно установленному за свечным ящиком тарифу.
А потому мы полагаем, что недопустимо взимание какой-либо платы за совершение Таинств, а особенно за Святое Крещение, дабы не отвечать нам на Страшном суде за то, что препятствовали спасению множества людей. Одновременно мы можем и должны объяснять людям, что храмы есть достояние всего народа Божия, и потому христиане должны приносить посильные жертвы на их ремонт и содержание. Но эти объяснения не должны быть назойливым вымогательством денег, а только добрым отеческим разъяснением и напоминанием.
В настоящее время мир кардинально изменился, открылись новые возможности для проповеди веры и благоустроения церковной жизни, но не все священнослужители оказались к этому готовыми. В новых условиях хорошо заметен «непрофессионализм» пастырей, воспитанных в советскую эпоху. Это зачастую усугубляет уже имеющиеся изъяны, проистекающие от недостаточного образовательного уровня.
У некоторых священнослужителей обнаруживается теплохладность, равнодушное отношение к своим обязанностям, нежелание следовать призыву Апостола Павла, начертанному на иерейском кресте: Образ буди верным, словом, житием, верою, любовию и чистотою (). (Епархиальное собраниe 2004 г.).
Рапорт благочинному священника Валерия Логачева
Ваше Преподобие! На собрании благочиния я изложил свою точку зрения на установление цен в приходе. Согласно Вашего распоряжения излагаю ее в письменном виде. Первым основанием для не установления мною цен на требы в приходе является Евангелие от Матфея, гл.10, 7-10.
Другие основания - не отмененные пока (или я не прав?) Устав Духовных Консисторий ст. 184, “О должностях пресвитеров приходских”, параграф 89, а также IV-го Вселенского Собора правило 23, Высочайше утвержденные правила 24 марта 1878г., Указ Св. Синода 11 декабря 1886г, Инструкция благочинным, п.28, которые грозят прещением пресвитерам, вымогающим плату за требы. Кроме того, этот вопрос достаточно хорошо освещен в курсах пастырского богословия митр. и протопресвитера Георгия Шавельского, «Словах о священстве» и Иоанна Златоустого, а также в выпущенных по благословению святейшего патриарха Алексия брошюрах “О пастырстве и лжепастырстве” и “Откуда у церкви деньги” диакона А. Кураева.
Святитель снимал с прихода и лишал сана священников, устанавливавших цены на требы.
Насколько я знаю, назначения цен на требы требовала советская власть в годы гонений, отлично понимая, что такое назначение цен противно духу и букве Церкви, как Тела Христова, а значит, способствует развалу Церкви. Советской власти и гонений на сегодняшний день не наблюдается, а значит, все, что было введено в те годы безбожными властями для унижения Церкви, желательно искоренять.
При моем рукоположении мой духовник разъяснил мне стих () так: я получил благодать священства бесплатно, следовательно, торговать ею не имею права. Это в моем понимании означает, что я не имею никакого права требовать предварительно (да и после) какую либо плату при совершении мною действий, связанных с благодатью священства, т.е. при исполнении служебных обязанностей. Все, что я могу получить - добровольные пожертвования, размер которых полностью зависит от воли прихожан. Это заставляет меня относиться к служебным обязанностям и всей жизни священнической с величайшей ответственностью, т.к. при малейшем несоответствии моих действий с моей проповедью прихожане моментально почувствуют ложь, и я просто не смогу прокормить семью, что, кстати, случилось с моим предшественником на приходе. Как я могу говорить о нестяжательности и любви к ближнему, требуя с него (ближнего) последнюю десятку за крещение ребенка, отпевание или освящение дома? Если человек придет в храм - он в первую очередь смотрит на цену требы, и если цена не соответствует его возможностям, он уйдет, осудив священника (а не совет прихода или благочинного, установившего цену). Меня учили, что если по нерадивости или жадности священника в приходе умрет не причащенным христианин, смертный грех ложится на священника. Зачастую именно цена является препятствием для семьи, чтобы вызвать священнослужителя к больному.
За годы моей службы на приходе правильность такой позиции подтвердилась полностью: приход был абсолютно разваленный, отношение к священнику резко отрицательное, средств не было. Годы прошли - результат Вы видели сами. Люди идут в храм, заработала библиотека, на службах - молодежь и дети, мы практически без посторонних средств восстанавливаем храм, да еще и развиваем начинающие приходы в четырех соседних селах, проводим у себя и по селам замечательные праздники. Люди относятся к священнику не как к наемнику из службы быта, а действительно как к служителю Бога и отцу, зная, что священник в любое время дня и ночи пойдет выполнить любую требу и ничего за это не попросит, а в бедной семье еще и сам даст, что сможет. Видя такое отношение, люди готовы отдать последнее. И в итоге - я не беру жалование от прихода, но прихожане обеспечивают мою семью всем необходимым - от продуктов до одежды - абсолютно добровольно и без малейшего напоминания, и конечно же, без прейскурантов. Мы же с семьей относимся к любому жертвователю не как к должнику, а как к благодетелю, считая себя недостойными таких жертв. Когда нужно было собрать картофель для расчета за рамы для церкви, откликнулось все село, мы за неделю набрали почти 4 тонны картофеля и рассчитались с мастерами. Если нужны деньги на храм, некоторые отдают не только пенсию, но и сбережения. И еще. Пастырь - отец прихода. Может ли отец требовать с детей деньги за то, что их воспитывает, и могут ли дети оставить отца сира и боса и без крыши над головой? Наверное могут, но такое случается у плохих родителей, которые не думают о детях и не любят их. Ну а если отец плохой - пьяница, скряга, нечестивец, то и дети будут не лучше (каков поп…). Но в этом случае отец ответит не только за свои грехи, но и за совращенных им детей.
Простите, отец благочинный, я очень много хотел бы сказать на эту тему, так как много думал об этом. Но, как я убедился, братья священники некоторые высказывания принимают близко к сердцу и обижаются, хотя я лично ничего из вышесказанного сам не придумал и не перетолковывал, все это есть в Писании, у св. отцов, канонах Церкви в учебниках психологии и пасторского богословия. К сожалению, наша Церковь становится все более обмирщенной, и прежние отцовско-братские отношения все более переходят в разряд товарно-денежных. Вместо церковного “я служу - Господь воздаст” - принцип “заплати - обслужу”, т.е. службы быта, или ритуальных услуг.
Исходя из вышесказанного, я думаю, вы понимаете, что в моих действиях нет никакого помысла об ущемлении интересов соседних приходов. Принципа конкуренции (торгашеской) я не принимаю, а стараюсь действовать только для блага Царствия Небесного, к чему и призван. Так, например, если приезжает человек и не имеет возможности что-то пожертвовать, и его это сильно смущает, я всегда говорю: когда будут деньги, положи, сколько считаешь нужным, в кружку в любом храме, и мы с тобой в расчете…
Если, например, мои прихожане по моему нерадению или другим причинам поедут для требоисправления в другой приход, я, с одной стороны, буду рад за прихожан, что они хоть на шаг приблизились к Царствию, рад за собрата-священника, что он нашел подход к людям, отличный от моего, а с другой - начну искать ошибки в своем служении и буду думать, как его улучшить.
Я думаю, из этого следует, что люди, приезжающие ко мне из других приходов, привлечены не отсутствием цены как таковой, т.к. по нашим наблюдениям, в кружку за требы они кладут суммы, зачастую многократно превышающие цены за соответствующие требы в соседних приходах, да еще и оплачивают транспорт. Скорее их привлекает несколько более теплое отношение. Например, при крещении у нас практически всегда участвует хор (2-4 человека), я обязательно провожу небольшие огласительные беседы, по ходу таинства поясняю практически все свои действия, их значение, в конце обязательно напутствую новообращенных и крестных, часто при наличии дарим литературу, в свидетельства о крещении вписываем день ангела, разъясняем, как его праздновать и т.д. Если приезжают люди пожилые, немощные, например, отпевать или исповедоваться, мы обязательно отвезем их на остановку на машине, посадим в автобус, если же нет транспорта, то и отвезем в райцентр либо другое село, не требуя никакой оплаты. После длинных праздничных служб я развожу живущих далеко пожилых прихожан по домам на своей машине. Мы уже неоднократно убеждались, что Господь в таких случаях воздает сторицею.
Я не то что уверен, а знаю, что практически ничего из этого не делается на приходе, настоятель которого жалуется на мои якобы неправомочные действия. К сожалению, приезжающие часто мотивируют свой приезд к нам грубостью и некоторыми другими особенностями характера настоятеля, с которыми Вы, кажется, уже имели возможность познакомиться.
Кроме того, произведенное Вами разделение сел по территориальному признаку приводит к отрицательным последствиям в первую очередь для прихожан. Например, раньше прихожане «моих» сел в случае, если я не мог приехать на отпевание, отпевали заочно и заказывали сорокоусты и поминания в райцентре, т.к. им гораздо более удобно добираться до райцентра, чем до нашего села - в райцентр регулярно ходят колхозные автобусы. Я не имел (и не имею) ничего против такого положения. Но теперь, согласно Вашего решения, отец А. обязан будет отправить их ко мне, что приведет к ненужным затратам денег и без того небогатых людей и увеличению их недовольства церковными порядками и, опять же, о. А.
Я доложил свое мнение по вопросам, поднятым на собрании. Надеюсь, что моя точка зрения найдет у Вас понимание. Если я в этих вопросах грешу в чем-то против Св. Писания, Предания, канонов Церкви, прошу поправить меня. Может быть, я просто не в курсе, и Патриарх издавал другие циркуляры или документы, требующие установления цен на приходах. В этом случае прошу сообщить, где я могу их найти и прочитать, чтобы я мог откорректировать свою точку зрения и не отходить от полноты Церкви.
Казначей Сретенского монастыря – о том, что некоторыми СМИ преподносится как «горячие» темы: платит ли Церковь налоги? на что тратятся деньги жертвователей? почему храмы и монастыри вынуждены заниматься «торговлей»?
– Сегодня ходит много толков о том, что Церковь стала богатой, при этом бабушки относят в храм последние деньги, а священники ничем не брезгуют, совершая требы. Претензии к духовенству и монашествующим растут. Любое упоминание Церкви и ее доходов вызывает массу вопросов. Что на это можно ответить? И грешно ли быть богатым?– Тема, которой вы касаетесь, многогранна. В Священном Писании признается факт, что существуют люди богатые и бедные, имеющие различный социальный статус. Когда Христос пришел на землю, Он сказал: «Блаженны нищие духом» (Мф. 5: 3). В другом случае Он говорит, что трудно богатому войти в Царствие Небесное – легче верблюду пройти через игольные уши (см.: Мф. 19: 24). И по всему тексту Евангелия мы можем сделать вывод, что Христос отдает предпочтение бедным. Он не говорит, что богатые не спасутся, но – что трудно надеющемуся на богатство войти в Царство Небесное. Следовательно, идеалом ученика Христова является тот, кто оставляет всё: дом, семью, имущество, – всецело вверяя себя в руки Учителя, и следует за Ним, неся крест.
Но в Евангелии есть и очень интересный сюжет – как одна женщина (мы не знаем ее имени, и она даже не называется богатой) принесла Господу миро стоимостью в 300 денариев и, разбив сосуд, помазала ноги Его (см.: Лк. 7: 37–48). В I веке стоимость этого мира равнялась годовому заработку военнослужащего. И вот неожиданно для всех Учитель бедности говорит: «…что смущаете женщину? она доброе дело сделала для Меня: ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда имеете…» (Мф. 26: 10–11). Когда Иисус входит в Иерусалим после , Он, как «Сын Давидов», принимает поистине царские почести: Его встречает народ с пальмовыми ветвями в руках и восклицая: «Осанна в вышних!» Итак, Христос, не имея никакого личного имущества на земле, принимает богатое приношение, когда хочет подчеркнуть Свое достоинство Царя Славы.
В Ветхом Завете постоянно указывается на то, что храму Божию, как месту пребывания Славы Господней, надо посвящать самое лучшее, приносить первые части от плодов, жертвы от домашнего скота, десятины и так далее.
На основании этого в церковной среде издревле существует различное отношение к имуществу. Одно дело – имущество, нажитое и используемое лично для себя и своей роскоши (обладание богатством ради его бесконечного умножения – греховно), другое дело – имущество, посвящаемое Богу, направляемое на украшение храмов, создание атмосферы благолепия на богослужениях для прославления Бога и Его святых. Это же касается и духовенства. Одно дело – личное имущество (в своем доме священник должен быть образцом кротости и нестяжания), другое дело – имущество церковное, включая священнические одежды, которые должны быть величественными, благообразными, поскольку за богослужением священник являет собой образ Христа.
В этом отношении примером для нас является , который был большим нищелюбом. Он раздавал деньги нуждающимся, устраивал дома попечения о больных и одержимых недугом пьянства. Но когда речь шла о его священнической рясе, наперсном кресте, он от подарков не отказывался и, как пастырь Христов, всегда ходил в солидной, добротной рясе.
Когда речь идет о достатке современных священнослужителей, никто не задается вопросом, ездит ли он на своей машине или ему дали автомобиль «по доверенности»? Живет ли он в своей квартире или скитается по арендованным комнатушкам? Главное для стороннего «наблюдателя» то, что священник в принципе позволил себе сесть в комфортный автомобиль – даже если его кто-то из прихожан везет в больницу причащать больного.
Конечно, существуют и недостойные примеры, когда священник, распоряжаясь храмовым имуществом, присваивает его себе. Но таких примеров немного. Наличие у священника вкусной трапезы или хорошей одежды – это зачастую плод заботы любящих его прихожан, желающих таким образом выразить свою благодарность за духовную и молитвенную помощь. На мой взгляд, это не самая большая этическая проблема на фоне тех крайностей, которые случаются в обществе, особенно в среде состоятельных людей.
– Значит, есть большая разница между пользованием и владением имуществом?
– Да, с правовой точки зрения, пользование и владение – это разные категории. Священник может, например, пользоваться приходской квартирой всю жизнь, но он не сможет завещать ее детям и внукам. Им придется самим зарабатывать себе на житье.
– Старый, но, наверное, не теряющий актуальности вопрос: почему торговля книгами и утварью прямо не называется торговлей? Разве можно спрятать за словами «распространение» и «пожертвования» очевидный факт торговли на приходах?
– Да, сейчас многие храмы «распространяют» книги и утварь за так называемые фиксированные пожертвования. Если предметы покупаются у третьих лиц и перепродаются с наценкой – это очень похоже на торговую деятельность, на перепродажу.
Чтобы ответить на этот вопрос, надо сделать небольшое отступление. Структурно Русская Православная Церковь состоит из множества юридических лиц, объединенных едиными нормами канонического права. Эти юридические лица могут быть разных типов: синодальные отделы, епархии, монастыри, приходы, семинарии, издательства, гимназии, православные детские дома и так далее. Их объединяет то, что они по своим уставам, как лозы винограда, связаны с единым корневым учредителем – Московской Патриархией – и зарегистрированы как религиозные организации. Во всех этих юридических лицах, разбросанных по стране и за рубежом, действуют единые внутренние правила, которые не противоречат гражданским законам – и даже древнее законов Российской Федерации – и признаются государством как имеющие силу внутренних установлений.
На этом основании продукция одной религиозной организации (книги, утварь, иконы) может быть передана другой религиозной организации внутри единой РПЦ без наценки и налогов. Ассортимент товаров, реализуемых при рядовом храме, как правило, и складывается из таких вот внутрицерковных обменов. Если конечный храм, продающий изделия в розницу, устанавливает свою наценку к исходной цене, он получает доход.
Но главное отличие данного вида деятельности от обычной торговли состоит в том, что данный доход не является «прибылью» – он в полном объеме направляется на уставную деятельность монастыря или прихода, в первую очередь – на социальное служение, а также на восстановление и украшение храма.
– Ну, хорошо, с книгами понятно. А как насчет пирожков, меда, чая? Это же не религиозные товары.
– Да, продукты питания не являются религиозными товарами. В то же время выращивание овец или коров, производство молочных продуктов, ловля рыбы являются исторически обоснованными занятиями монастырей. Мед, чай, квас, вино издревле при монастырях изготавливались и продавались. Сейчас же даже свой собственный мед тот или иной монастырь не может продать, не уплатив налоги государству. Конечно, если при монастыре или храме продукты питания продаются без уплаты налогов – это большой риск для религиозной организации. Но в настоящее время уже наметилась тенденция передачи торговли данными видами товаров от религиозной организации какому-нибудь индивидуальному предпринимателю или ООО. Поэтому, если на храмовой территории или возле метро стоит ларек с пирожками – не факт, что это «храмовая торговля». Вполне возможно, что это уже отдельное юридическое лицо, которое выплачивает храму аренду или помогает храму, но ведет коммерческую деятельность (торговлю) с соответствующей уплатой налогов и отвечает за свои действия перед государством самостоятельно, отдельно от прихода.
– Еще одна статья доходов Церкви – это организация .
– Тут надо сделать четкие разграничения: организация поездок паломнических групп – и прием паломников на территории того или иного монастыря.
У нас есть два закона, которые можно применять к «религиозным путешествиям»: закон об основах туристической деятельности и закон о религиозных объединениях. Туризм – это коммерческая деятельность, направленная на предоставление услуг по желанию клиента, по интересующим клиента правилам. Паломничество – это путь к самоограничению, к пристраиванию себя к созданным в Церкви духовным правилам.
Паломничество изначально имеет свой уникальный характер, отличный от туризма. Паломническая группа – это религиозная группа. Христианские паломничества к святым местам, в Иерусалим, в Рим, в места казни мучеников известны с IV века. Правители Европы и Азии издревле паломничества не только не облагали налогами, но и финансировали, украшали святые места дорогими вкладами. Дореволюционное Российское правительство строило паломнические центры на Святой Земле и заботилось о безопасности паломников. Паломники всегда отличались от туристов. У них была другая цель – не отдых, а молитва и поклонение святыне.
В настоящее время русские паломники перед отправлением в путешествие совершают молебны, с ними едет священник или религиозный наставник, куратор. Путешествующие носят религиозную одежду, соблюдают соответствующие правила, посты. Приезжая к месту паломничества, паломники идут, прежде всего, к святыне. При этом является ли святыня памятником архитектуры или нет – не важно. Паломника интересует сама святыня, и этим он отличается от религиозного туриста, который едет просто осматривать религиозные достопримечательности. Кроме того, паломников в монастырях могут привлекать к бесплатному труду, к послушаниям (например, к мойке посуды в трапезной, уборке в храме, ухаживанию за цветами на клумбе), а если паломники останутся на ночлег при монастыре – разбудят рано утром на богослужение. Религиозный туризм – это когда группа, например, китайцев едет осматривать Троице-Сергиеву Лавру или русские – посещают египетские пирамиды. Они ведь не молиться туда едут. Оттого они и не паломники, а – туристы.
Вернемся к доходам. Как ни парадоксально, основные доходы от организации паломнических поездок уходят третьим лицам. Билеты на самолет – покупаются у коммерческих авиакомпаний, автобусы – арендуются у транспортных фирм, питание в дороге – в светских кафе и ресторанах. Размещение на ночлег за границей, да и в нашей стране, чаще всего – в обычных гостиницах. Редко какой монастырь имеет при себе паломническую гостиницу. Паломники в Дивеево, к примеру, чаще всего живут и питаются в частном секторе, а не при монастыре.
Только крупные монастыри, например лавры, могут позволить себе строительство паломнических гостиниц. Да и в этом случае об особых доходах речь вести не приходится. После бесплатных размещений и обедов архиереев, духовенства, родственников монашествующих обители, учащихся семинарий, воскресных школ, трудников, малоимущих – самому монастырю, владельцу гостиницы, мало что остается от пожертвований, собранных с паломнических групп. Всё, что собирают с одних, тут же тратят на других. Учитывая, что паломники и сами люди предельно экономные, на паломнических гостиницах особо денег не заработаешь. Это так, миссионерская деятельность обители плюс послушание для своих послушниц или послушников.
– Так откуда же деньги у Церкви, у приходов? Как приход зарабатывает на жизнь, куда тратит деньги?
– Сейчас редко можно встретить трезвую оценку того, как формируется структура доходов и расходов рядового прихода. В прессе этот вопрос отходит на второй план. Бросаются в глаза какие-то пирожки, продающиеся на улице под вывеской монастырского подворья, или шарлатаны, которые собираются на так называемых «православных выставках» московского ВДНХ. Никому ведь не запрещено зарегистрировать свое ООО под названием вроде «Издательство “Святая Земля”». Но это не значит, что такое ООО является православной религиозной организацией и Церковь от деятельности таких структур получит доход.
Но мы отвлеклись. Итак, иногда создается впечатление, что доходы прихода формируются, прежде всего, от торговли. Это не верно. У любого храма, как правило, есть три самых распространенных типа доходов и расходов.
Первый – доходы от пожертвований за свечи, запись имен в синодики, от исполнения треб и так называемых заказных записок. Эти доходы в основном компенсируют расходы на коммунальные услуги по содержанию храма, жалованье духовенства и основных сотрудников (бухгалтер, уборщицы, хор). На большее этих средств не хватает. Благодаря пожертвованиям своих прихожан приход лишь сводит концы с концами при условии, конечно, минимального штата сотрудников и минимальных зарплат. Всякое же развитие –увеличение количества хоровых певцов, социально-благотворительная деятельность и т.д. – нередко становится возможным только благодаря «доходным» проектам: издательство, сельское хозяйство, рукоделия.
Второй тип доходов – от распространения книг и церковных изделий. Эти доходы «от торговли» идут на просветительские проекты, воскресные школы, детские дома, подарки заключенным, кормление нищих и т.д. Не будет этих доходов – у храмов не будет социально-значимых проектов. «Торговля» создает «резерв» для стабильного функционирования долгосрочных социальных проектов. Но на эти деньги новый храм не построишь, монастырские корпуса не отремонтируешь.
Третий тип доходов – целевые пожертвования на программы строительства и реконструкции. Речь идет о реставрации храмов, капитальном ремонте монастырских корпусов, благоустройстве прилегающей территории. На это нужны средства из внешних источников, которыми, как правило, являются целевые проекты по финансированию того или иного строительства. Для этих целей формируется Попечительский совет храма или монастыря, создается программа возведения храма или реконструкции какого-то корпуса, разрабатываются концепция дизайна, архитектурный проект, отправляются запросы потенциальным организациям-жертвователям. Меценатом такого проекта может выступить одна организация (коммерческая фирма, банк, фонд) или более десяти-двадцати-ста попечителей с разной долей вклада в общее дело.
При этом решением Попечительского совета права по управлению ходом финансирования строительства могут быть оставлены за религиозной организацией или переданы специально созданному благотворительному фонду. Если жертвователи доверяют храму или монастырю и эта религиозная организация умеет работать с большим потоком технических и финансовых документов, то деньги будут пересылаться благотворителями прямо на счет храма или монастыря, который будет непосредственным заказчиком строительства и благополучателем его результатов.
Но если монастырь или храм не способен самостоятельно вести управление финансированием строительства, Попечительский совет может поручить это дело отдельной организации, попечительскому фонду. В этом случае подозрений в «нецелевом расходовании средств» меньше, но и контроля со стороны храма также меньше. Если за реставрацию памятников федерального значения берется соответствующий орган государственной власти, он, конечно, предпочел бы именно этот принцип финансирования. Кроме того, некоторые государственные департаменты сами выступают как заказчики строительства, напрямую заключая контракты с подрядными организациями. Однако, если строители трудятся сами по себе, без участия общин, которые будут потом в этом храме молиться, есть вероятность того, что датчики и приборы будут установлены в таких местах, где их никак нельзя размещать с точки зрения храмового убранства (под куполом, в месте установки иконостаса, в алтаре и т.д.). Из-за этого в таком храме после окончания строительства будет трудно молиться, придется что-то переделывать.
При этом вне зависимости от того, государственные ли или частные деньги пошли на постройку храма, они не могут быть расходованы на иные цели. Если деньги дали на кирпичи, они могут быть потрачены только на кирпичи, а никак не на оплату хора.
Если сопоставить доходы «с записок» с целевым финансированием строительства, разница в суммах будет в десятки, сотни, тысячи раз. Поэтому, повторюсь, на записках и требах построить новый храм крайне трудно.
Не всякому храму достается внимание общества и государства. Государство, как правило, реставрирует только самые известные и посещаемые федеральные памятники, а коммерсанты – те храмы, в которых служат выдающиеся священники, хорошие проповедники, известные организаторы церковных проектов, почитаемые духовники. Община верующих формируется вокруг известного священника, а не федерального памятника.
Поэтому, когда новый храм строится для существующей уже общины верующих во главе со священником, то после завершения строительства храм не остается пустым. Община своими пожертвованиями сможет в дальнейшем поддержать функционирование храма.
– А может ли храм уйти от занятия торговлей? Скажем, расширить сборы пожертвований и за счет них финансировать разные социальные проекты? Ведь некоммерческие организации живут же как-то?
– И много таких? Как часто вы видите открытие новых детских спортивных клубов, домов престарелых? Вы слышите что-либо об обществах защиты природы, союзах поэтов, юных физиков и авиамоделистов? Сейчас хорошо живут только те некоммерческие организации, которые «питаются» с бюджета. Остальные НКО – еле живы, не развиваются, или им тоже приходится заниматься коммерческой деятельностью. Например, правозащитные организации нередко оказывают консультации на платной основе, клубы психологов – проводят тренинги за деньги. Некоммерческим организациям, чтобы выжить, тоже приходится «крутиться».
Хотелось бы затронуть вопрос, почему так трудно жить только на пожертвования. У нас нет культуры благотворительности, общественной поддержки бескорыстных дел на благо народа. Россия – одна из немногих стран мира, где благотворительность не поддерживается на законодательном уровне. Скажем, во многих европейских странах, в Соединенных Штатах благотворитель, желающий оказать поддержку некоммерческой организации, получает налоговые льготы. Например, в США предприниматель, оказавший помощь бой-скаутскому клубу, женской организации или протестантской церкви, считается уже исполнившим свой налоговый долг перед государством. Потраченные на некоммерческие организации деньги уменьшают сумму налогов, которые должны быть перечислены в государственную казну.
В России же фирма-спонсор отчисляет деньги на благотворительность только после уплаты всех налогов, с чистой прибыли. Получается парадокс. Коммерческая организация уплатила все налоги, перевела деньги приходу на строительство храма. А храм, покупая, к примеру, стройматериалы, снова уплачивает налог – НДС. Фактически это если не двойное, то – сугубое налогообложение. Итак, отсутствие налоговых стимулов у юридических лиц и общественной поддержки ведет к тому, что сфера бизнеса далеко не всегда заинтересована в благотворительной деятельности.
С физическими лицами тоже не все так просто. Да, для них, по Налоговому кодексу, существуют так называемые «налоговые вычеты». Если вы, скажем, со своей зарплаты пожертвовали благотворительному фонду защиты материнства деньги, то вы вправе претендовать на некий вычет по налогу на доходы физических лиц. Но, чтобы получить этот «вычет», нужно собрать бумаги, отнести в налоговый орган для пересчета своей налогооблагаемой базы, побегать по кабинетам, дождаться ответа. При этом система налогообложения сложна для понимания обывателя, и каждый год в ней что-то меняется. Не все имеют достаточно времени, чтобы этим заниматься; не все знают, что такое в принципе возможно. Да и смысл этим заниматься есть только у тех, у кого задекларированы большие зарплаты, кто жертвует большие суммы и их пожертвование оформляется тщательно заполненной квитанцией. Если дело касается небольших пожертвований, брошенных в ящик в храме, и тому подобных, заявленная государством налоговая льгота для физических лиц фактически недоступна.
Вывод такой: у нас на государственном, законодательном уровне нет стимулов, направленных на поддержку некоммерческих структур. Это касается всех НКО, не только религиозных организаций.
При этом приходы, священники как-то еще умудряются кормить бездомных, посещать тюрьмы, а туда без подарков не ездят, и их раздают заключенным всем подряд – верующим и неверующим. И родители, приводящие детей в воскресную школу, чаще всего люди небогатые, надеются, что «за счет храма» их детей обучат какому-то рукоделию, займутся с ними творчеством, куда-то бесплатно свозят на экскурсию. На это средств от записок и треб, как правило, у храма не хватает, их надо изыскивать, постоянно у кого-то просить. Или «крутиться», приторговывая православными изделиями на приходе, «зарабатывая» на социальные проекты. Вы думаете, что самим священникам нравится это дело? Они бы с радостью отказались от церковных производств и торговли, если бы был отрегулирован вопрос с законодательным поощрением социальной заботы и благотворительности.
– Существует ли контроль со стороны благотворителей за тем, как расходуются пожертвования? Скажем, если спонсор из другого региона, он же не может каждый день приезжать на стройку?
– Для этого существует определенная законом Российской Федерации система договорных отношений и стандарты подготовки отчетной документации. Каждый жертвователь может проверить первичные документы. Если они не будут предоставлены в порядке, установленном законом, он может прервать финансирование. Более того, если это предусмотрено договором и деньги использованы не по целевому назначению, жертвователь может взыскать сумму неистраченного пожертвования обратно.
Поэтому, повторюсь, деньги, идущие на строительство храма, не могут быть использованы на другие цели – оплату певчих или покупку автомобилей для прихода. Благотворитель контролирует все целевые расходы в первую очередь потому, что его самого может проконтролировать, например, Федеральная налоговая служба. Кроме того, налоговая служба может проконтролировать и деятельность прихода: если расход целевых средств документально не подтвержден, эти деньги как «нецелевые» могут быть обложены контролирующим органом налогом на прибыль.
Так что здесь двойная проверка: и благотворитель контролирует приход, и его же проверяют соответствующие государственные органы контроля. В этом случае религиозная организация уравнена с любой светской. Несмотря на то, что храм, религиозная община, как правило, ведет упрощенный бухгалтерский учет, когда дело касается целевого финансирования, отчетность составляется до мелочей. Все документы – от строительных смет, КС-2, КС-3 до последней накладной – должны быть достоверными и правильно оформленными.
– Ситуация с поиском средств не превращает ли настоятеля храма в «топ-менеджера»? Нет ли при этом опасности забыть основную цель служения – вместе с людьми молиться Богу?
– Можно ответить и «да», и «нет». Священник всегда обязан молиться Богу – и не только за благотворителей, но и за малых мира сего, для которых собственно и строится храм. Священник обязан всегда оставаться духовным пастырем, пастырем добрым. Бывает, что настоятелю храма приходится превращаться в «прораба» или «менеджера», когда нет квалифицированных помощников, нет средств, чтобы нанять человека со стороны, получавшего бы достойную зарплату профессионала – организатора стройки. Но у подобной ситуации, как правило, экономические причины: денег на стройку мало, а сделать надо очень много. Но при этом священник старается всё же не оставлять и социальные проекты – это тоже часть его призвания. Вот и приходится ему трудиться за двоих, троих, четверых специалистов.
Конечно, если по счастливой случайности староста храма – архитектор, строитель или хотя бы квалифицированный юрист, то настоятель с большой радостью переложит на него значительную часть хозяйственных обязанностей. Были бы такие «помощники», которые пришли в храм не за заработком, а ради труда во «славу Божию»…
– А что нужно для того, чтобы устроиться на работу в храм? Даже если не за заработок, а в виде добровольческого вклада в общее дело. Накладывает ли это дополнительные обязанности – поститься, посещать богослужения?
– В отношении религиозных требований приход храма как юридическое лицо очень толерантно относится к своим работникам. Никто не потянет сотрудника насильно на богослужение, исповедь или . Поэтому при храме можно встретить как верующих, так и неглубоко верующих работников. Кто-то воцерковляется в процессе работы в храме. Это уже личная воля каждого. Хотя у Церкви есть право прописывать в трудовом договоре некоторые ограничения, касающиеся проявления уважения к богослужению, к духовенству; принятого в храме стиля одежды, – это не противоречит Конституции, но используется редко. С одной стороны, и так всё понятно. Если ты пришел работать в храм, то на святом месте надо вести себя благочестиво. Но с другой стороны, есть и некоторые послабления.
В отношении высокоинтеллектуального труда предпочтение отдается профессионалам вне зависимости от глубины их веры. Профессиональный бухгалтер может со временем воцерковиться, главное – чтобы он или она всегда исполняли свои обязанности бухгалтера профессионально. Если юрист посещает храм регулярно, но не может оформить документы на землю – какой с него толк? Лучше пусть продолжает молиться, а землю оформляет – другой.
С другой стороны, низкоквалифицированный труд может использоваться настоятелем как способ оказания материальной помощи социально обездоленным людям, верующим или же попавшим в затруднительное положение, которые хотят не просто получить от храма подачку в виде «материальной помощи», но – честно заработать себе копейку. Так, для некоторых категорий тружеников – немощных, малограмотных, освобождающихся из тюрем, безработных – работа при храме часто последний шанс для трудоустройства. В других местах с ними просто никто не захочет возиться.
– Какие специалисты в первую очередь нужны?
– В первую очередь нужны верующие певцы. Они нужны везде, открытые вакансии есть всегда. Ведь прихожане хотят, чтобы богослужение было красивым, умилительным. Три-четыре хороших певца нужны любому храму, особенно если они поют не только ради денег. Везде нужен хороший бухгалтер, хотя и не всегда на полный рабочий день, если приход маленький. Для ведения делопроизводства, оформления документов на землю, здания и сооружения большим приходам может потребоваться секретарь или юрист. Требуются лица строительных специальностей, слесари, сантехники, которые не пьют и знают свое дело.
К сожалению, несмотря на то, что в наших храмах золота мало, в последнее время участились попытки ограблений. Поэтому может потребоваться и сторож. Проблему для храмов сейчас представляют не только воры, но, к сожалению, и бомжи, которые могут питаться при этом же храме. Их жалко, но они нередко заходят на богослужение в грязной, пачкающей одежде, пристают к прихожанам, уносят оставленные случайно сумки, даже пытаются ограбить ящики для пожертвований. Это, кстати, показатель уровня нашей духовной культуры.
Вернемся к востребованным специальностям. Если храм ведет какое-то строительство, нужны профессиональные архитекторы, прорабы, а лучше – строительная организация, которая может произвести все работы по разумной смете.
Некоторые приходы по целевым строительным проектам согласны платить за услуги профессиональной подрядной организации. Но, к сожалению, иногда бывает, что разбалованные на государственных заказах фирмы не понимают предъявляемых требований. Храму нужна качественная работа, а не «распиливание» бюджета. Нужно исполнение договора с фиксированными сроками и сметами, а не постоянное приращение смет, пользуясь слабой строительной подготовкой настоятелей. Сейчас, к сожалению, большая трудность – найти подрядчика, который не ворует, не «осваивает средства», а нормально, качественно работает, укладываясь в сроки, прописанные договором.
Кроме того, настоятель храма, работая с подрядчиком, не знает, кого последний возьмет себе в субподрядчики. Скажем, заключается договор с серьезной, хорошо зарекомендовавшей себя фирмой с названием типа «Русь братская», а по факту конечными строителями оказываются низкоквалифицированные граждане среднеазиатских республик. Эти субподрядчики не только работают плохо, но еще и меняются как перчатки. В конечном итоге их работы не стыкуются друг с другом, и не ясно, кто в результате будет отвечать за ввод здания в эксплуатацию, нести гарантийные обязательства. В общем, хороший прораб и честный строитель – сейчас большая редкость! А они храмам очень нужны.
– А как сам приход соблюдает Трудовой кодекс?
– В отношении всего, что касается трудовой дисциплины, отпусков, больничных, материальной помощи, храм – такое же юридическое лицо, как и любая светская организация. Приход обязан составлять штатное расписание, заключать трудовые договора с сотрудниками, вести отчисления в Пенсионный фонд, фонды социального страхования, платить налоги с доходов своих работников. Должен проводиться инструктаж по технике безопасности, должны быть предусмотрены меры пожарной безопасности. Отпуска, премии, материальная помощь – оформляться распоряжениями настоятеля и т.д. То есть надо соблюдать трудовую и налоговую дисциплину в полном объеме.
– Вопрос, который сейчас периодически задается коммерсантами: а платит ли Церковь налоги?
– Это иллюзия, что Церковь налогов не платит. Церковь, как и любое юридическое лицо, является, по Налоговому кодексу, налогоплательщиком. Проще перечислить две-три статьи, по которым у Церкви есть льготы, чем пересказывать весь остальной Налоговый кодекс, который никаких послаблений не дает. Церковь налоги платит.
Если при монастыре есть основные средства нерелигиозного назначения, например пахотная земля или сельхозпостройки, за них платится налог на имущество. Если приход продает имущество нерелигиозного назначения или сдает помещения в аренду – с этого платится НДС и налог на прибыль. С автомобилей уплачивается транспортный налог. Приход храма обязан не только отчислять налог на доходы физических лиц, но и – нести на себе социальные выплаты. Даже за несвоевременное предоставление расчетов в Пенсионный фонд на храм или монастырь могут наложить громадный штраф.
Есть только две налоговые льготы, которыми многие приходы стараются воспользоваться. В первую очередь это льгота по налогу на прибыль. Так, пожертвования от совершения богослужений, треб и иной религиозной деятельности, а также распространение религиозной литературы налогом на прибыль не облагаются. Другая льгота – по налогу на добавленную стоимость (НДС) в отношении предметов религиозного назначения, по перечню, утвержденному Постановлением Правительства РФ в марте 2001 года. По данному перечню не подлежит обложению НДС реализация богослужебной или религиозно-просветительской литературы, свечи, ладан, иконы, разные церковные изделия, крестики, в том числе некоторые ювелирные изделия, диски аудио и видео и т.д. Перечень широкий. Но к этой льготе, как ни странно, не относятся такие традиционные обрядовые предметы, как платки и обручальные кольца.
– У вас на любой вопрос есть складный ответ. Всё же непонятно: в стране экономика развивается еле-еле, а храмы и монастыри растут как на дрожжах. Как это возможно?
– Может быть, это говорит о том, что храмы востребованы обществом? Несмотря на все трудности в экономике, появляются же благотворители, желающие оставить после себя на земле такой исторический след, как храм.
А может, в Церкви просто меньше воруют? Любой настоятель, даже тот, кто носит хорошие туфли и ездит в комфортном автомобиле, как никто другой заинтересован в том, чтобы со стройки никто ничего не «отпилил». И поэтому прилагает все усилия, чтобы все пожертвования «на храм» – до последней копейки – пошли по целевому назначению. Если это кирпич – то пусть будет куплен самый качественный кирпич, пусть будут лучшие стройматериалы, надежная электропроводка, самые долговечные входные двери и прочее. Это вопрос эффективности расходов.
При этом в российской глубинке попечительские советы не создаются, деньги собираются всем миром, с каждого по возможностям. Например, на юге России, на Украине прихожане жертвуют не деньгами, а своим собственным трудом, приносят на стройплощадку продукты, цемент, изделия из дерева, листовое железо. Порой и сам удивляешься, на какой риск идут некоторые настоятели приходов, когда начинают строительство, не имея полной суммы бюджета на храм. Они очень сильно рискуют, но очень надеются, что с Божией помощью полную сумму денег со временем где-то изыщут. Я знаю таких батюшек, которые закладывали даже собственные квартиры, ночевали на стройке, работали как грузчики и прорабы, лишь бы построить красивый храм самым рациональным образом, а затем – подарить его людям. Об этих подвижниках пресса, к сожалению, молчит…
– То есть не всё так плохо?
– Трудностей очень много, в том числе и в Церкви, – этого никто и не отрицает. Но хорошего неизмеримо больше!
Многие молодые настоятели жалуются, что на их приходах не складывается община. А что такое община? Что делает приход общиной? В этих и других связанных с общиной вопросах пытался разобраться священник Федор КОТРЕЛЕВ.
Любовь
«Извините, в вашем храме есть община?» Глаза моей собеседницы, старосты одного из храмов в центре Москвы, делаются испуганными, мой вопрос как будто бы привел ее в замешательство. «Нет, нет, -- наконец находится она, -- у нас никакой общины нет!»
Подобную реакцию можно наблюдать в разговоре с современными православными довольно часто. Вероятно, это связано с тем, что современный человек с трудом представляет себе сущность этого явления -- общины. В одном из московских храмов на вопрос об общине мне сказали прямо: «У нас здесь не секта, у нас приход: хороший, дружный, сплоченный приход».
Так что же это такое -- община? Само слово, как нетрудно догадаться, происходит от слова «общее». То есть община предполагает наличие каких-то связей, объединяющих людей в группу. «Мне кажется, -- говорит протоиерей Александр Ильяшенко, настоятель московского храма Всемилостивого Спаса на Новослободской, -- что православная община -- это большая семья, которая собирается в определенном храме, где люди друг друга знают, где люди друг другу дороги, друг о друге молятся, им хорошо друг с другом».
Основателем первой христианской общины стал Сам Христос, заповедовав ученикам пребывать в единстве и любви. На илл.: мозаика церкви Сант-Аполлинаре Нуово в Равенне (Италия), VI век
Теперь на минуту вернемся к испуганной моим вопросом про общину старосте. Продолжая разговор, я узнал, что хоть общины у них и «никакой нет», но все же многие люди общаются между собой помимо храма, имеют какие-то общие интересы. «Ну а предположим, если кто-то из прихожан заболеет, попадет в больницу, будет ли приход участвовать в его судьбе?» -- спросил я. «Ну конечно! -- ответила староста. -- У нас есть на приходе небольшое сестричество -- несколько женщин, которые всегда в курсе дел всех наших прихожан, особенно пожилых и одиноких. Они не только сами навещают заболевших в больницах, но и просят об этом других прихожан». Во многих православных храмах есть такая инициативная группа прихожан, которые не дают покоя всем остальным, в хорошем смысле этого выражения. Почти во всех приходах Москвы, где я проводил опрос, мне об этом говорили. Где-то прихожане помогают многодетным -- например, в качестве прогулочных нянь; где-то дежурная за ящиком без труда назовет всех старичков прихода -- потому что с ними постоянно контактируют прихожане. Интересно, может быть, община -- это когда ее члены имеют право требовать заботу о себе от других членов? «Здесь, как и в семье, забота должна быть не просто долгом, а долгом совести, -- считает отец Александр Ильяшенко. -- “Требовать” -- это слишком резкое слово, мы должны строить свои отношения так, чтобы нам самим хотелось помогать тому, кто нуждается в нашей помощи. Как сказал апостол Павел, “Любовь… не ищет своего” (1 Кор. 13, 5). Но, конечно, настоятель может обратиться к прихожанам с призывом помочь тому, кому нужна помощь».
С тем, что в общине нельзя ни от кого ничего требовать, согласен и настоятель московского храма свв. апп. Петра и Павла в Ясеневе (подворье Оптиной Пустыни) игумен Мелхиседек (Артюхин): «Нельзя ни в коем случае начинать с предъявления требований! Думать, что у членов общины должны быть какие-то обязанности, -- это иллюзия. Обязанности есть только у нас, у священников. Мы обязаны вытирать сопли, выслушивать, по голове гладить, разбирать семейные разборки. А как только попросишь что-то сделать для прихода -- это сразу напрягает! Но вовсе не потому, что люди такие, а потому, что начинать надо не с этого! Сначала надо сеять, а потом когда-нибудь пожнешь. Сначала надо показать твою любовь к приходу, понянчиться с прихожанами, а потом уже потихоньку: “Ребят, храм надо восстанавливать” или “Помочь надо то-то и то-то”. Но пусть сначала увидят, что ты пастырь. Мы много и часто говорим о любви, но всегда говорим, имея в виду любовь к себе. А ведь она должна быть взаимной! И тогда можно будет сказать общине: “Надо же для храма-то ручками тоже что-то сделать. Не можешь ручками, оставь копейку, чтобы у батюшки была возможность не с протянутой рукой по организациям бегать, а духовной жизнью заниматься, книжки читать, молиться».
Судя по трогательной заботе прихожан о своих пастырях, на приходе Всех Святых в Красном Селе батюшки с прихожанами уже понянчились и теперь пожинают плоды. На фото: концерт приходской самодеятельности в престольный праздник храма Всех Святых в Красном Селе г. Москвы
Дело
Есть еще один, очень важный фактор, который делает группу людей общиной. Это общее дело. «Мы ходим с нашими батюшками в детский дом и в больницу», -- рассказывают прихожане Всехсвятской церкви в Сокольниках. «Мы собираем и отправляем вещи для тюрем», -- сообщают в Вознесении на Гороховом поле. «Мы кормим бездомных на Ярославском вокзале», -- говорят прихожане Покровского храма в Красном Селе. «У нас сестричество». «У нас еженедельное посещение больницы». «У нас серьезная воскресная школа с несколькими десятками преподавателей». И так далее, вариантов много. И нет такого храма, во всяком случае в Москве, где прихожане ничего не делали бы в свободное от богослужений время. «У нас так, например, сложилось, -- рассказывает отец Мельхиседек (Артюхин), -- часть прихожан участвует в службе в доме престарелых и в детском доме. Такие вещи очень хорошо укрепляют общину, образуется ее костяк. Но тут важно учесть, что это именно только часть прихожан, ведь все не могут участвовать в таком служении. У нас сложилось сестричество из сорока человек, а приход-то гораздо больше! Но многие не могут ездить на социальное служение в будни, а мы ездим по четвергам. Отсюда вывод: общину укрепляет еще что-то. И уверен, в первую очередь это храм, богослужение». «Конечно, -- согласен протоиерей Александр Ильяшенко, -- центром общины должно быть богослужение, причащение Святых Христовых Таин из одной Чаши. И вот тогда это будет община, то есть духовное единство, в центре которого Сам Христос. Люди собираются ради Христа и служат людям в Церкви ради Христа».
Главный объединяющий фактор общины - богослужение. На фото: служба Успения Божией Матери в храме св. Димитрия Солунского в селе Дмитровское Переславского района Ярославской епархии
Отец Мельхиседек: «У нас очень много сил ушло на то, чтобы привить людям любовь к храму, чтобы привить понимание, что суббота, воскресенье -- это наша жизнь. Как мы говорили, часто на проповеди повторяли одно и то же поучение отца Иоанна Кронштадтского, который говорит, что солнце светит и земля дождит только ради одного -- чтоб произрастал хлеб и было вино, потому что Литургия -- ось мира, вокруг которой все крутится. Ведь когда человек входит в жизнь прихода, надо сделать так, чтобы приход стал для него родным домом, чтобы он, как ветка, привился к лозе. Причем именно к храму привился. А то бывает, что люди бегают только за проповедями, бегают только за какими-то наставлениями, за исповедью. И получается, если батюшка в отпуске, или заболел, или в командировке, то все, жизнь остановилась. А если он привился к храму, то жизнь не останавливается. Но как это сделать?»
Пастырь
Святые отцы называют Христа Пастыреначальником, то есть начальником над пастырями. Какую роль в жизни общины играет священник? «Мы, несколько десятков человек, в свое время пришли в этот храм вслед за нашим батюшкой, -- рассказала та самая испуганная староста. -- Сегодня костяк нашей общины составляют как раз его духовные чада. Мы все его очень любим, общаемся с ним и помимо храма, перезваниваемся». В любой общине должен быть объединяющий авторитет, лидер. Для христианской общины естественно, чтобы таким лидером был не мирянин, а священник. Но этот момент таит в себе и большую опасность. Отец Александр Ильяшенко считает, что «священник ни в коем случае не должен допустить, чтобы его прихожане приходили к нему, к священнику, к человеку. Это тяжелейшее поражение! Люди должны стремиться к Богу! В греческом языке слово “анти” означает не только “против”, но и “вместо”. Антихрист -- это тот, кто приходит вместо Христа. Так вот, пастырь, глава общины рискует стать в положение того, кто вместо Христа. Нельзя ни в коем случае становиться на этот путь самообольщения». Как разобраться, куда ты ведешь своих чад: ко Христу или к себе самому? Единственное средство обезопасить себя от такого искушения, по мнению отца Александра, -- просить у Господа, чтобы Он даровал смирение: «Смирение -- это мир с Богом. Вот если на душе присутствует мир, то тогда и жизнь будет тихой и полезной для окружающих». Если же главой общины будут руководить гордость, тщеславие, желание себя как-то проявить, привлечь к себе внимание, достичь каких-то заметных и всеми признаваемых масштабных результатов, тогда и жизнь общины может зайти в тупик и принести страдания ее членам, поскольку в отсутствие пастыря их «жизнь может остановиться», как заметил отец Мельхиседек (Артюхин).
«Священник должен очень много времени уделять прихожанам, -- уверен отец Мельхиседек. -- Прежде всего, я считаю, надо проводить регулярные беседы с прихожанами. У нас, например, каждое воскресенье проходят беседы для взрослых. Ведь на десяти-пятнадцатиминутной проповеди ты всего не расскажешь. А тут люди могут задать вопрос священнику напрямую, и не один на один, а при всех. Ведь бывают наболевшие вопросы, которые кто-то не может сформулировать и задать, а кто-то другой смог. И еще есть потрясающая масса фольклора, потрясающая масса “сарафанных” преданий, которые необходимо развеивать. Вот так, через беседы, формировался и формируется наш приход».
Однако беседы с прихожанами не единственная форма сплочения общины. По мнению отца Мельхиседека, «прекрасно сплачивают людей на приходе совместные паломнические поездки. Поначалу легкие, недалеко: в Лавру, в Оптину, в Дивеево, потом может быть и подальше: на Валаам, на Соловки, в Киев, в Почаев… Во время таких поездок ты уже видишь людей в их повседневной жизни: сутки туда, сутки обратно, там сколько-то дней. Смотришь, кто как себя ведет у костра, кто посуду моет, кто делится, кто нарезает, кто первый кидается угостить. И даже из короткой поездки мы возвращаемся с чувством, что долго друг друга знаем. Никакое другое время в храме, и даже исповедь, такого знакомства не даст! Все это и помогает людям, входящим в приход, в общину, полюбить храм, полюбить богослужение -- ведь уезжаем мы из храма и возвращаемся в храм. Как домой!»
А я не хочу!
Многие прихожане московских храмов рассказывают, как хорошо, как уютно им у себя на приходе, где всех знаешь, где все родные и близкие. Но есть также немалое количество людей, православных, церковных, вполне благочестивых, у которых либо не появляется желания влиться в жизнь прихода, либо возникает прямое нежелание какой-либо общей жизни. «Зачем обязательно чем-то после службы заниматься, куда-то вместе идти, что-то делать? Мне и так хорошо в храме, я хочу прийти, помолиться и уйти домой. Друзей мне и так хватает, а церковь все-таки не клуб!» -- говорят они. «Это, конечно, индивидуально, -- считает отец Александр Ильяшенко. -- Есть люди нелюдимые, необщительные, и по каким-то причинам им так лучше. Но чаще все же бывает, что в корне такой позиции лежит какой-нибудь грех: тщеславие, гордость, обидчивость, неспособность прощать обиды. Ведь когда мы общаемся, то какие-то конфликты, конечно, неизбежны. Все мы грешны и вольно или невольно друг друга там задеваем. И вот если человеку трудно мириться с подобными тяготами, то он и старается избегать общения». Конечно, время от времени встречаются люди настолько самоуглубленные, погруженные в свою духовную работу, что им трудно принимать активное участие в жизни прихода. Но будем честны: таких людей в современных храмах встретишь нечасто.
Община должна быть открытой
Мой друг рассказывал, как он начинал ходить в один из московских храмов в центре: «Прихожу, помню, в первый раз. Вижу, все между собой знакомы, здороваются, целуются. А на меня смотрят как на явного чужака. Одного спросил о чем-то, тот еле цедит сквозь зубы, мол, что спрашиваешь, сам что ли не знаешь? А я и правда не знал. В общем, принимали как-то негостеприимно». Потом, правда, этот человек остался в том храме, познакомился с кем-то, но все равно до сих пор вспоминает о том первом дне. «Да, так, к сожалению, часто бывает на наших приходах. Это говорит о такой самодостаточности, о нежелании или неспособности делиться с другими, -- считает отец Александр Ильяшенко. -- Мы внутри общины друг от друга что-то получаем, но вот приходит новый человек, которому нужно что-то отдать, пусть немного, просто секунду внимания, улыбку. Ему надо просто помочь войти в общину, помочь найти свое место. И вот тут люди оказываются зачастую недостаточно щедрыми, духовно скупыми, не желают делиться тем, что они накопили». Но справедливости ради надо заметить, что во многих храмах бывает и совсем по-другому: новичка встречают приветливо, сами заводят разговор после службы, знакомятся. Активный прихожанин одной из московских церквей рассказывал мне, что на их немноголюдном приходе видно каждого нового человека: «Вот он один раз пришел -- это может быть и “захожанин”. Вот второй раз, третий. Видимо, ему чем-то понравилось у нас или работает близко, удобно. На третий-четвертый раз мы сами подходим знакомиться». «Прежде всего, сам пастырь, настоятель храма должен заботиться о том, чтобы община не замыкалась на самой себе, а была открытой, способной принять новых членов», -- уверен протоиерей Александр Ильяшенко. Нужно всеми силами стараться не отпугнуть человека, приходящего в храм, добавляет игумен Мельхиседек (Артюхин), важно остерегаться скоропалительных выводов о «захожанах». «Дело было летом, -- рассказывает отец Мелхиседек. -- Выхожу из алтаря, смотрю, в центральной части храма стоит женщина. Вид -- просто непотребный: лосины, юбки вообще нет, сверху майка с вырезом. Ужас! Я, как монах, думаю: “Как быть? Мне ведь мимо нее пройти как-то надо!” Ну и выхожу из алтаря, стараясь не смотреть, и так бочком-бочком пытаюсь пробежать. А она меня останавливает: “Батюшка, я к вам” . -- “У вас какой-то вопрос?” А у нее слезы на глазах, плачет: “Батюшка, у меня вчера дочь из окна выбросилась, что мне делать?” Думаю, ничего себе! В общем, побеседовали мы с ней. А когда разговор закончился, я ей говорю: “Вы знаете, когда в следующий раз пойдете в храм, вы не забудьте одеться”. Она остолбенела! Потом столько извинений было! Оказалось, что, убитая горем, она в чем ходила по квартире, в том и в храм пришла, а увидела, в каком она виде, после моих слов! Я на приходе потом несколько раз этот случай рассказывал: “Вы представляете, если бы кто-то из вас подошел и сказал: в чем ты пришла?! А человек пришел, убитый горем! Поэтому не лезьте!”». Отец Мельхиседек уверен, что дежурные в храме должны быть очень деликатными людьми: «И за ящиком тоже должны быть воспитанные, образованнейшие и добрейшие люди. Человек за ящиком -- это лицо прихода, они огромную роль играют!»
Приход = община
Читатель без труда заметит, что во всем нашем рассуждении слова «приход» и «община» употребляются одинаково часто, могут заменить друг друга. Вывод напрашивается такой: любой современный приход, ну разве что кроме совсем молодых, недавно сформировавшихся, может быть назван общиной. Действительно: куда ни пойдешь, везде прихожане заняты каким-то общим делом. Везде костяк прихода объединен вокруг священника -- чаще всего настоятеля. Везде, хотя, конечно, и в разной степени, помогают друг другу и заботятся о слабых. Что касается любви, то ее, конечно, измерить нельзя. Но зато можно быть твердо уверенными в словах Христа: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18, 20). А если Христос посреди, то, значит, и любовь есть, а если любовь есть, то есть и община.
Однако утверждение «каждый приход -- община» не означает, что каждый прихожанин -- член этой самой общины. В любом храме есть люди, которые регулярно и в течение многих лет бывают здесь за богослужением, но не знают, как зовут свечницу или просто людей, что молятся рядом. Бывает, что активных прихожан в буквальном смысле «двое или трое». Но это вовсе не говорит о том, что в таких храмах нет общины. Она есть, но пока маленькая. И дело настоятеля -- с помощью членов общины сделать так, чтобы как можно больше прихожан стали общиной.